Соблазнить верную

– И сколько данные услуги стоят? Или бесплатно? Спортивный интерес? Игра судьбами? – Ковалев вслух перебирал варианты, ибо понимал, что здесь точно присутствует какой-то подвох.

– Ну зачем же? Не бесплатно! Платить надо за всё! Но тебе могу сделать, скажем так, авансом. Потом заплатишь. Пусть результат и станет твоей гарантией.

При этих словах у мужчины глаза вновь сверкнули коварством.

– Да почему бы и не поэкспериментировать? – глупо смеясь, произнес Ковалев. – И давайте!

Задор на лице вдруг перешел в беспокойство:

– А если не будет результата? Я могу не платить?

В ответ прозвучал злорадный смешок:

– Будет! Ручаюсь! Мне твоя плата очень нужна…

Попрощавшись услужливыми жестами, можно сказать, не свойственными для нынешнего времени, Вадим покинул студию в приподнятом настроении.

Ух ты! А ведь… клин клином!.. Не совсем так, как хотел, но все же. Нужно действовать прямо противоположными ее духовности методами. Почему не попробовать? Тем более тогда, когда в такие вещи абсолютно не веришь.

Можно ли расценить это удачей, когда Анечка на следующий день не пришла в театр? Позвонила и сиплым голосом попросила отгул, чтобы «отлежаться» от болезни одним днем. Врет? Вряд ли. Но этой ночью что-то изменилось, Вадим и сам это почувствовал. С какой-то легкостью пришел на работу, радостью в душе. Что-то сегодня будет… его эта мысль подзадоривала и вдохновляла.

День стал источником нескольких гениальных идей, так и сыпавшихся из его головы. Плоды не заставят себя долго ждать. Режиссер предчувствовал свой творческий триумф. Но… без Анны декорации в театре казались бесцветными.

Анечка оторопела, когда увидела в своей гостиной Ковалева. Сестра, впустившая его, только с недоумением пожала плечами и отошла в кухню готовить чай. Он не заметил появления своей героини и только заинтересованно всматривался в семейные фотографии, расставленные прямо перед его носом на полках.

С сожалением поджав губы, Аня перевела дух. Она так от него устала! Его было слишком много в последнее время в ее мыслях, работе и даже снах… как будто все было пропитано терпким запахом его одеколона.

А сегодня утром она проснулась с температурой и обессиленной. Возможно, сам Ковалев не сильно поверил в правдоподобность ее болезни – в силу его самонадеянности он точно расценил это только желанием подчиненной избежать с ним общения. Скорее всего, пришел убедиться.

– Анечка, надо признаться, что без вас в труппе совершенно обыкновенно, – вдруг с улыбкой заявил Ковалев и осторожно отпил кофе из чашки.

До нее донесся легкий запах алкоголя.

– Кофе с коньяком? – спросила Анна, не акцентируя внимания на его словах.

– Имел смелость чайную ложечку попросить… на улице продрог, – прокашлялся в объяснениях Ковалев.

– Мгм, – саркастично протянула Анечка, а сама рассматривала каждую морщинку на его лице, пытаясь понять, что ее в нем так притягивало.

Да, присутствовало обаяние. Но причину влечения к нему Аня видела все в том же: своем восхищении его завидным энтузиазмом в работе и собственном страстном желании достичь его оценки, одобрения таланта.

С прискорбием Камушкина теперь признавала, что происходящее на сцене плавно воплотилось в жизнь, и актриса не заметила, как режиссер стал видеться ей не просто руководителем, а импозантным мужчиной с горячим темпераментом.

Свою проблему Анна распознала в том, что смотрела на него как на гения. Он, в свою очередь, признавал свою гениальность. И тут же ей хотелось стать чем-то особенным для его гениальной сущности.

И эта главная цель завлекла ее беспомощное сознание в сети соблазна. «Тщеславие», – объяснилось в голове. Это тщеславие так искусно умеет оперировать нашими желаниями, играть на них, вызывая на дуэль благоразумие. Ведь можно и без похвалы, славы просто отдаваться работе с любовью к людям, а не для того, чтобы тебя признали и оценили – такая цель ведет только в тупик, который вырос перед Анной в виде привлекательной фигуры Вадима.

И не могло не восхищать его умение так легко вызывать в женщине желание. Будто Вадим ничего такого не делал, чтобы стать особенным для каждой, но в нем нельзя было не заметить ту импозантность, которой способна восхититься любая.

Пока он задумчиво улыбался своему отражению в чае, она невольно вспомнила их последнее общение после своего очередного провала на репетиции.

«Творческий человек всегда блудит! – убеждал ее Вадим, до дна сердца доставая своим вожделенным взглядом. – Нередко в мыслях. Но он всегда испытывает страсть! Он нуждается в страсти. И если ее не удовлетворить, арт-душа зачахнет. Твоя героиня – художница, и она это прекрасно понимает».

«Неправда, – воевала Аня. – Если страсть лишь телесна, то она имеет малое отношение к творчеству и самовыражению. Здесь должна быть страсть душевная, окрыляющая, стремящаяся к полету ввысь».