Читаем Собольск-13 полностью

— До единого. Баба одна была, мальчишка при ней лет шестнадцати. А женщина пожилая, в годах. Увидела, как казак плетью по глазам того парнишку порет, кинулась защищать, обняла, к себе жмет: «Что делаешь, злодей? Подростка хоть не трогай!» У самой в руке камень, где-то подобрала. Руку уж подняла, в казака кидать. Не успела: выхватил тот шашку, махнул слева направо, так и снял голову с шеи. Вместе и пали в шахту, в обнимку, парнишка тот и женщина та… Вовек мне теперь не забыть…

— Господи! — шепотом выдохнула горничная Рая и, мелко крестясь, накинула платок на голову, побежала на кухню.

Филя поглядел ей вслед, но едва ли увидел, продолжал рассказывать:

— Порешили всех и приборку делать стали: в шахту кидать тех, кого Митька наш из нагана убил. Потом ускакали к нам сюда. А я, таясь, пошел на покос к балагану. Как ночь вытерпел — не знаю. Все мертвяки в глазах. А на мельню идти боюсь — вдруг узнают казаки, что я ихнюю расправу видел — порешат.

Он покосился на господский дом. На балконе стоял Сергей Никодимович. Солнце слепило его, он приложил руку к бровям и тревожно рассматривал тех, кто собрался у конюшни.

— Хозяин глядит, — сказал Филя. — Расходитесь помалу, ребята!

Люди разошлись. Медленно, как бы нехотя, то и дело оглядываясь на балкон.

Андрюша пошел к купальне, но купаться не стал. Он сидел на подмостках, спустив ноги в прохладную воду, и все думал: «Неужто правда?»

<p><strong>7</strong></p>

«Врет Филька! — успокаивал себя Андрюша. — Не было ничего такого. Это ж такое страшное! Не мог он так сделать, не посмел…» О купанье забыл. Теребил бахрому у полотенца и все думал: было или нет то, о чем рассказывал конюх. Решил сходить к шахте и посмотреть, как там и что там.

Шахту отыскал быстро — две версты по дороге на Тургоныш, потом налево через поляну. Что-то здесь все-таки происходило: крепко помятая трава до сих пор не выпрямилась. Бурые пятна на крупных листьях папоротника — неужели кровь? Поломанные кусты. Подле одного валялся совсем новый сапог с грязным голенищем. Андрей смотрел на него со страхом, в голове билась мысль: неужели правда? Не врал Филька?

Ему стало совсем жутко, когда увидел, что березовые жерди, перекрывавшие вход в шахту, были сняты и отброшены в сторону. Зловеще зияла черная впадина. Куст шиповника, что рос на самом борту шахты, был надломлен под самый корень и висел над шахтой, словно заглядывал в темноту. Андрей внутренне содрогнулся, представив, как падают в шахту люди, как скользят их руки по игольчатому стволу деревца, как впиваются в ладони шипы.

И все же ему очень хотелось убедить себя, что рассказ Фили — вранье. Он пересилил страх, подошел к самой шахте. Взялся за ободранный и потому уже не колючий ствол шиповника и заглянул вниз. А оттуда, из глубины, черной и непроглядной, внезапно выплыл протяжный и долгий стон, скорее похожий на вой. Показалось: что-то огромное и черное далеко внизу зашевелилось и поднимается вверх вслед за стоном.

Андрей ахнул и отпрянул в сторону. Он бежал на мельницу, не видя дороги, как в темноте. И только в конце пути как бы посветлело, и он заметил отца, все еще сидевшего в качалке на балконе. Изо всех сил устремился к нему. И казалось ему, что отец — единственный человек, который еще может помочь тем стонущим в шахте людям.

Сергей Никодимович тоже заметил сына. Нервно вскочил, оттолкнул качалку, вцепился в перила. Захлебываясь, закричал:

— Что? Что еще? Боже мой, что еще случилось? Вы сведете меня в могилу.

Андрюша неудержимо бежал к нему. Ворвался а дом, оттолкнул горничную Раю, по крутейшей лестнице вскарабкался на балкон и уткнулся отцу в грудь:

— Они живые! Там стонут!

— Что? Где — там?

— Там, в шахте. Они живые. Я слышал.

Молчание. Взволнованное дыхание отца. Запах бриллиантина и табака. И потом явственный вздох облегчения: Отец крепко прижал Андрюшину голову к себе. Резала губу пуговица жилета. Андрей затихал, всхлипывая, исчезала дрожь.

— А зачем кричать? — Отец отстранил Андрея. — Что за истерика? Ты уже большой. Надо быть сдержанней.

Он заглянул в лицо Андрюше и пошел к качалке. Она была перевернута. Неторопливо поставив ее на место, сел и понюхал флакончик с какими-то каплями.

— Ты почему туда ходил? — Он поиграл флаконом я повторил: — Я тебя спрашиваю: зачем?

— Посмотреть, — выдавил из себя Андрей и с трудом проглотил слюну.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза