Собор

— Мне не нужен ни ваш суд, ни ваше прощение. Я знаю, что перед убийством Андрея Серая Смерть столкнулся с кем-то из вас. В доме работали видеокамеры, и я видел, в каком состоянии он прибыл. Так его отделать мог только кто-то из ваших. А поскольку в этот период не было никаких зверских убийств — я ознакомился с суточными сводками МВД, — вывод один: вы могли его уничтожить, но не стали… Я хочу, чтобы вы сделали это.

— Вы желаете, чтобы я дал клятву? — иронично спросил Иван.

Богородцев поджал губы. Он уже не помнил, когда последний раз выступал в роли просителя. Вновь в кабинете повисло молчание, но на этот раз оно было явно враждебным. Иван вдруг ясно почувствовал незримое присутствие чьей-то злобной воли, которая злорадно разрывала ту ниточку понимания, которая протянулась между бывшими врагами.

— Хорошо, Константин Алексеевич, я знаю, что мы должны его остановить. Временами я сам мечтаю о том, что убью его. В тот день он убил моего Перунова брата. Но если это произойдет, я знаю, что всем братьям будет больно… — Не понимаю?

— Он — изгой, убийца, изменник, предавший и извративший все наши традиции, но он наш брат. Когда отрубают гниющий больной палец, разве руке не больно?

Богородцев не ответил. Он молча поднялся и, постукивая палочкой, пошел к двери. У самой двери он обернулся и сказал:

— Я никогда не смогу этого принять, но понять… возможно. Однако если вы не сделаете того, что я прошу, надеюсь, я успею расплатиться, а вот на вашу месть моего века не хватит. — С этими словами он шагнул за дверь и захлопнул ее за собой.

5

В эту неделю Москву потряс кошмар. Все, от чего стояли на ушах шесть соседних областей, обрушилось на Москву. Началось на окраинах. Первое жуткое убийство случилось в Лобне. Компания молодых накачанных ребят из местного атлетического клуба была буквально распущена на полосы. Дежурную группу местного ОВД врачам «Скорой помощи» пришлось отпаивать валерианкой. А убирать куски человеческого мяса вызвали работников местного морга, выплатив им за это двойную ставку. На следующий день настала очередь Мытищ, потом Зеленограда. Во всех случаях жертвами становились компании молодых, умеющих за себя постоять людей. Сразу после Лобни вся столичная милиция была поднята на ноги, а после трагедии в Мытищах милицейские патрули были усилены солдатами ОДОНа. Но все было напрасно, и после Зеленограда убийства перешли на Москву. Страшно начиналась эта зима.

Баргин вчера подал рапорт на увольнение. Народ, прослышав об этом, потянулся к нему в кабинет. Как обычно, сожалели, поздравляли, хвалили за мудрое решение и дружески предостерегали, мол, на пенсии, Толик, со скуки помрешь. Кое-кто злорадно потирал руки в уголке, на людях больше всех сокрушаясь, что столь ценный работник и порядочный человек покидает прокуратуру. Его погодки заинтересованно обсуждали с ним, сколько ему положат пенсию, какое будет выходное пособие, но в конце концов пришли к выводу, что в этих финансовых вопросах сам черт ногу сломит. Вот когда, мол, выдадут первую пенсию и все причитающееся, тогда и разберемся. В общем, все было как обычно.

Сегодня с работы он вернулся рано, хотя все это время из-за шквала убийств они работали допоздна. Не успел он открыть дверь, зазвонил телефон. Лушка, встретившая его веселым лаем, тут же замолчала и недовольно уставилась на трубку. Она терпеть не могла этот аппарат, потому что частенько бывало, что после вот таких резких, неприятных звуков хозяин вскакивал с постели или вылезал из любимого кресла и надолго исчезал из дома. Анатолий Александрович, путаясь в тапочках, торопливо подошел к аппарату, гадая, кто бы это мог быть. Сегодня вечером начальник пообещал ему, что если не будет ничего экстраординарного, то у «пенсионера» будет спокойный вечер.

— Слушаю?

— Анатолий Александрович, добрый вечер.

— Ванечка, — обрадовался Баргин, — что-то ты пропал, я тут тебе еще кое-что накопал.

— Спасибо, но у нас некоторые изменения.

— Хорошие?

— Уж не знаю. — Иван помолчал. — У меня вчера был Богородцев.

— Да ты что! Сам?

— Да, предлагал что-то вроде мировой.

— И что же?

Баргин почти воочию увидел, как Иван улыбнулся:

— Мы не начинали эту войну, он нам ее навязал.

— Я это знаю, но все-таки что вы решили?

— Если сможем, выполним то, что он просит.

Баргин понял, что Иван не хочет по телефону обсуждать эту тему.

— Ну ладно, а я, знаешь ли, на пенсию собрался.

— Уже в курсе, — рассмеялся Иван, — потому и звоню.

— Это кто же тебе настучал? — деланно возмутился Баргин.

— Сорока на хвосте принесла…

— Хорошо иметь широкие связи с лесной живностью.

Тут расхохотались оба. Отсмеявшись, Анатолий Александрович поинтересовался:

— Ну и что ты хочешь мне предложить? Если работу, то боже упаси. Я отдохнуть хочу, порыбачить, грибов пособирать, а ты меня в гроб загонишь своим темпом. Зверюга ты лесная, дикая.

— Да нет, все гораздо страшнее. Ты где думаешь обмыв устраивать?

У Баргина аж дух захватило от мелькнувшего предположения.

— Неужто хочешь предложить свой этот, как его, ну чудо географическое?

— А ты что, против?