Собор без крестов

— Почему же мне не ответить на его вопрос, если он мне так по-джентльменски поставлен. Я вскрывать

сейфы не умею, а поэтому не являюсь медвежатником.

— Но вы были судимы за ограбление сейфа, — напомнил ему Кройнер через переводчика.

— Да, был судим, но если у вас имеется подробная информация из ментовки, то вы должны знать, что я во

вменяемых мне преступлениях не признавался и на месте преступления вашими коллегами не был задержан.

— Но вы за них были осуждены и отбывали наказание в колонии, — ехидно напомнил ему Кройнер.

— Скажи этому фараону, что у нас в России в период сталинских репрессий было расстреляно несколько

миллионов человек, которые судом были признаны врагами народа. Сейчас многие из них реабилитированы, так

как оказались жертвами репрессий. Поэтому я тоже жертва среди этих миллионов осужденных, только меня не

расстреляли, а безвинно лишали свободы.

Ответ Лесника ошарашил всех присутствующих в кабинете своей трагической, жуткой исторической правдой, в которой тот лживо приписал себя очередной жертвой, смягчив накал страстей противоборствующих сторон.

Кройнер понял, что имеет дело с битым, прошедшим чистилище в аду человеком, с которым надо менять

тактику, так как в противном случае допрос будет бесполезной тратой времени. Он решил вести допрос

Гончарова-Шмакова, опираясь только на факты.

— Не будем заниматься полемикой, но я настаиваю и желаю получить ответ на свой первоначальный вопрос.

Как и где вы провели свое свободное время тридцатого октября прошлого года?

— Я бы с удовольствием постарался ответить на ваш вопрос, но соль в том, что указанная вами дата для

меня непримечательна и этот день мне ни о чем не говорит. Если вы допрашивали супругов Фостеров, то

напомните мне, чем я занимался в тот день, тогда, возможно, я смогу вспомнить, как я провел свое время в

интересующие вас часы, — решил подать мостик для беседы с Кройнером Лесник, не считая нужным продолжать

затянувшийся спектакль, скрывать от следователя свои козыри.

— В тот вечер ваш друг Малащенко рассказывал миссис Баджен, как он воевал в Афганистане.

— Припоминаю такой факт, — как бы вспоминая, подтвердил Лесник.

— Очень хорошо, — обрадованно произнес Кройнер. — Меня интересует, где вы были с ним до того, как

состоялась эта беседа?

— Теперь мне легче вспомнить интересующий вас день, но все равно надо подумать, — заявил Лесник, задумавшись на минуту, а потом приступил к воспоминаниям: — Мы с Малащенко на двадцать часов ходили в

кинотеатр «Заря», где смотрели боевик «Двойной удар», туда нас отвез водитель и одновременно садовник

мистера Фостера. Из кинотеатра мы на такси возвратились домой где-то в двадцать три часа.

— Конечно, о таксисте и его машине вы ничего не можете сказать, так как не запомнили, — ехидно пробурчал

Кройнер, видя, что его посетитель остается неуловимым и не дает зацепки для последующей работы с ним.

— Почему же? — возразил ему Лесник, морща лоб, как бы стараясь восстановить в памяти события

прошедшего, вспомнить подробности. — Я помню, что машина была «форд» коричневого цвета. Таксистом был

мужчина средних лет, смуглый. Какой национальности он был, трудно мне определить, но, вероятнее всего, мексиканец. Когда мы ехали домой, то его остановил полицейский, если мне не изменяет память, в звании

сержанта, который оштрафовал таксиста за превышение скорости.

— Вот это уже что-то, — довольно произнес Кройнер.

Профессиональная привычка все и вся ставить под сомнение и здесь не изменила ему, не дала

расслабиться. Теперь он с подозрением удивился про себя: почему Гончаров-Шмаков так подробно вспомнил

все, что произошло вечером интересующего дня, а поэтому не преминул настороженно об этом у

допрашиваемого спросить.

— Если я не ошибаюсь, то вы помогли мне это вспомнить, — резонно заметил ему Лесник под

одобрительный кивок головы своего адвоката.

— Но все же, почему вы так подробно вдруг вспомнили события этого дня? — навязчиво домогался ответа на

свой вопрос Кройнер, хотя уже ранее ответ на него был получен.

— Если вы мне поможете, как помогли недавно, напомнив эпизод какого-либо другого дня, то я вам с не

меньшей подробностью вспомню, что я делал в тот день, — заверил его Лесник.

— Завидую вашей памяти, — заканчивая допрос, смиренно произнес Кройнер.

— Пожил бы ты в моих условиях, в каких живет курица в инкубаторе, и у тебя выработалась бы память не

хуже моей, — пробурчал Лесник, ни к кому не обращаясь, но Златоустов перевел его слова следователю.

— А как живет курица в инкубаторе? — полюбопытствовал Кройнер у Лесника.

— Она клюет переднюю, оправляется на заднюю и следит, чтобы верхняя курица не оправилась на нее.

Дружный смех присутствующих показал, что юмор до них дошел, окончательно разрядил обстановку. Золтан

Кройнер понимал, что если Гончаров-Шмаков дал ему правдивые показания, то ему их будет не так уж трудно

проверить и на основании их сделать надлежащие выводы. Впоследствии им был установлен через сержанта

полиции таксист, который полностью подтвердил показания Гончарова-Шмакова. В совокупности с показаниями