Собор без крестов

Таксист прождал своих клиентов часа четыре, но он не сожалел, что пришлось так долго скучать и был готов

ждать еще столько же, так как его безделье хорошо должно было быть оплачено пассажирами. Увидев

вышедших из ресторана своих клиентов, он не по возрасту и своей комплекции быстро выскочил из машины и

услужливо приоткрыл заднюю боковую дверь «мерседеса».

Приехав к себе в отель и поднявшись в номер, Лариса, найдя нужную ей кассету с записью песен

композитора Вячеслава Добрынина, записанных в его исполнении, усадив Лесника в кресло, попросила:

— Посиди и послушай эту песню внимательно до конца. По-моему, она посвящена нам.

Я губную помаду сотру со щеки,

Застегну неподатливый ворот рубашки,

Утихнет душа, что стучалась в виски.

Это время пришло становиться домашним.

Это время пришло возврашаться опять

В безысходный уют опостылевших комнат,

Где привычную жизнь снова мне коротать

И тебя вспоминать, и стараться не вспомнить.

Мы любовники с тобой, и виновны мы,

Как ни больно о том говорить,

Но ведь горькое слово любовники

От медового слова любить.

От слова любить.

Ох, забыть бы мне свет сумасшедшей луны,

Чтобы стерся из памяти крик твой и шепот,

Но ни шепот, ни крик мне ничьи не нужны,

Лишь твои поднимают меня так высоко.

Сколько раз умолял я тебя: «Отпусти»,

Сколько раз повторял: «Нам не надо встречаться»,

Но живу во грехе и назад нет пути

Потому, что нет сил отказаться от счастья.

Мы любовники с тобой, и виновны мы...

Эту песню Лесник услышал впервые. Она потрясла его своей глубиной и смыслом. Как бы боясь спугнуть

навеваемый на него ею гипноз, он несколько раз попросил Ларису сделать ему новое воспроизведение, слушая в

глубокой задумчивости.

Посмотрев на Ларису и увидев у нее на лице слезы, он наконец-то понял, что этой песней разрывает ей

сердце. Выключив магнитофон, он, подойдя к Ларисе и обняв ее за плечи, проникновенно сказал:

— Чтобы не мучить себя, давай больше не будем проигрывать эту песню.

— Давай! Я ее уже наслушалась вдоволь, — призналась она.

Сев на диван и тесно прижавшись друг к другу, они застыли в глубокой задумчивости. Перед каждым из них

на пути к другому жизнь поставила непреодолимую преграду, которую в бальзаковском возрасте ни ему, ни ей

уже не по силам преодолеть. А если так, то и нечего будоражить эту тему.

Раздевшись, они с облегчением легли в постель, наконец-то после насыщенного событиями дня получив

долгожданный отдых. Однако они никак не могли уснуть. После долгого молчания Лариса первая заговорила:

— Витя, ты так богато живешь, что я не могу тебя сравнить ни с одним из моих знакомых, а среди них есть и

министры, и бизнесмены. Вот сейчас мы с тобой подписались и испачкались в грязном деле. Скажи, зачем нам

все это? Зачем мы идем на такой риск? Я не говорю о себе. Мне терять-то больно нечего, но неужели ты не

понимаешь, чем рискуешь и чего можешь лишиться?..

Ее слова текли неспешно, убаюкивающе, но они били колоколами тревогу, а поэтому к их звону он не мог не

прислушаться, и о возможности уснуть под них не могло быть и речи.

Успокоенность, наличие свободного времени, безделие толкнули Лесника на откровение:

— Лариса, я знаю, что ты у меня умница. Знаю, какое место занимаю в твоем сердце. Ты мне тоже дорога не

грешными действиями и помыслами, а тем, что ты есть мой самый дорогой и заветный талисман и амулет. Ты

сейчас отлично поняла, какое место я занимаю в своем кругу, кругу уголовников. Это место обязывает меня

иногда поступать не так, как в обычных условиях поступаете вы.

— А как поступаем мы?

— Оглядываетесь назад, на свое благополучие, безопасность свою, своей семьи и близких. Когда дело

доходит до наших пацанов, то я обязан ради них плюнуть на все, что мне лично дорого, и точно исполнить свой

долг перед друзьями.

— Я смотрю на тебя и удивляюсь. Ты похож со своими принципами на ту тещу, которая дразнила своего зятя

крючком. Зять ее бил, мучил и требовал, чтобы она не дразнила его, но так своего и не добился. Тогда он утопил

ее в реке, а она, находясь в воде с головой и не имея возможности дразниться, подняла над водой руку с

согнутым пальцем, показав тем самым, что она не изменила к нему своего отношения, продолжая дразнить его

крючком.

Выслушав ее, Лесник, подумав, сказал:

— Возможно, в некоторой части я похож на ту настырную тещу. Для меня нарушить свои принципы — задача

более трудная, чем сама смерть.

— Тяжелый ты человек, трудный путь себе выбрал, но, может быть, потому-то ты мне дорог, и я тебя люблю,

— уронив несколько скупых слез ему на грудь, нежно выдохнула она.

— Тебе страшно со мной? — полюбопытствовал он.

— Я боюсь только за тебя, — поведала она.

— Лариса, назревают страшные события, и я бы не хотел, чтобы ты была свидетелем. Давай я тебя завтра

отправлю домой, — неожиданно предложил он.

— Ты знаешь, что я без тебя одна не уеду и не полечу, — обреченно сообщила она.

— Ну и дурочка, — прижимая ее податливое тело к себе и целуя в мокрое лицо, нежно пробурчал он.

— Пускай я буду дурочка, а ты крючок, — пошутила она сквозь слезы.

Блаженство таких неповторимых минут, возможно, не посещает многие супружеские пары. Поэтому они