Собор памяти

   — Ты про письмо или про мессера Джакопо?

   — Про обоих.

   — Что же я, по-твоему, должен сделать? Труп полон червей, а может быть, и чумной заразы. Коснуться письма — что коснуться прокажённого. Они, наверное, отобрали его у посланца маэстро Тосканелли.

   — Маэстро Тосканелли?

   — Чернила поплыли, но печать его. И не сломана, — сказал Леонардо. — Маленькие ублюдки неграмотны. А теперь пошли, мы уезжаем.

   — Уезжаем?

   — Помоги мне собрать заметки, упаковать одежду и навьючить коней. Быстро.

   — Почему эти... ублюдки считают тебя предателем? — спросил Никколо. — Их что, послал Лоренцо? Он ненавидит тебя, потому что ты был любовником Симонетты?

   — Ты наслушался сплетен, Никко, — упрекнул Леонардо. Тем не менее мальчик заслуживал откровенного ответа. — Лоренцо давно простил меня, но, думаю, у меня есть враги при дворе. И они сами решают, кто будет другом Лоренцо.

   — Тогда нам надо бояться всех, — сказал Никколо.

Леонардо сумрачно улыбнулся.

   — Да, Никко, это будет самое верное: бояться всех.

Айше помогла им собраться. Она была спокойна и методична и — наконец-то — явно удовлетворена.

У Тосканелли они были не одни, потому что palazzo старого учёного стал перевалочным пунктом на пути тех, кого довела до беды политика, в особенности — членов ордена францисканцев, потому что францисканцы были на стороне Церкви. Но Тосканелли удавалось устраивать побег этим клирикам и другим «врагам флорентийского государства».

Леонардо и Никколо торопливо провёл в ворота сам Тосканелли — он поклонился Айше и выбранил Леонардо за то, что он в открытую явился в palazzo. Ученики старика занялись конями и повозкой, груженной всем тем, что Леонардо почитал важным: книгами, инструментами и, конечно, одеждой. В повозке был и большой cassone, принадлежавший Айше, как всегда, запертый.

   — Ты должен был получить моё письмо, — со злостью говорил Тосканелли. — Почему же тогда ты не последовал моим наставлениям? Из-за тебя мы все можем оказаться в опасности. Ведь мой ученик отдал тебе письмо? — И, осёкшись, задумчиво проговорил: — Мальчику уже давным-давно пора бы вернуться.

Леонардо объяснил, что запечатанное письмо Тосканелли оказалось на трупе Джакопо Пацци.

Тосканелли разволновался.

   — Ты правильно поступил, не тронув мертвеца, — одобрил он, проходя по двору в дом. — Флорентийский сброд от души позабавился с беднягой Джакопо. Его уже дважды хоронили, а он всё передвигается по улицам — как живой.

   — Им не стоило хоронить его в освящённой земле, — заметил, поздоровавшись, Америго Веспуччи. — Крестьяне суеверны. Они винят Джакопо в дожде, который губит их посевы. И твердят, что по ночам слышат на своих полях голоса демонов — ив этом тоже винят старика Джакопо.

Продрогший Леонардо рад был уйти с моросящего дождя.

   — Быть может, они и правы, — сказал он, обнимая Америго.

   — Так ты внял призыву маэстро pagholo, — сказал тот.

   — Так это был призыв? — спросил Леонардо у Тосканелли.

   — Блистательный Деватдар желает общества своей прелестной служанки. — Тосканелли поклонился и улыбнулся Айше. — Он послал за тобой.

   — Это я и подумал, когда увидел письмо, — сказал Леонардо. — Мы скоро уедем.

Айше явно удивилась и встревожилась, словно не ожидала, что её разлучат с Леонардо.

   — Куда направишься? — спросил Тосканелли, и у Леонардо возникло ощущение, что старый учитель заманивает, искушает его, подталкивает к какому-то решению.

   — В Винчи, наверное. Там моя мать и приёмный отец.

Тосканелли покачал головой.

   — В Винчи тебе будет небезопасно, — негромко сказал он. Леонардо едва расслышал его.

   — Тебе что-то известно? — спросил он.

   — До меня дошли слухи.

   — Какие слухи?

   — Кто-то из друзей Лоренцо — но не твоих — всё ещё болтает о... том обвинении. Будто бы тебя застали с неким Торнабуони, а их семья замешана в заговоре. А францисканцы готовы обвинить тебя в убийстве священника... так мне, во всяком случае, говорили. Кажется, милый Леонардо, у тебя враги и здесь и там.

   — А мой друг Сандро? Что думает он? Он знает об этих слухах? Я не видел его несколько дней.

   — Никто не видел, — сказал Тосканелли. — Говорят, Великолепный послал его с миссией на Восток.

   — Что?!

   — Это всё, что мне известно.

   — Он мог бы обмолвиться мне хоть словом, — сказал Леонардо.

Тосканелли пожал плечами.

   — Леонардо, ты должен покинуть Флоренцию. Пока твои враги не потеряют аппетита к мести. Пока Лоренцо не перестанет скорбеть и не восстановит порядка.

Леонардо рассмеялся. Пусть себе мстят, подумал он. Как могут те, кто близок к Лоренцо, счесть его предателем... после того, как он спас Лоренцо жизнь? Но, захлопнув дверь перед трупом Джакопо Пацци, он понял, что его близкие и он сам в опасности.

И где же Сандро? Как он мог уехать, не простившись?

   — У тебя странное чувство юмора, — заметил Тосканелли.

   — Да, наверное... Джиневра умерла, знаете? — спросил Леонардо почти равнодушно, словно говорил о незнакомой женщине.

   — Да, Леонардо, печальная весть дошла до меня. Мне так жаль. Ты...

   — А ты? — спросил Леонардо у Америго. — Мой маэстро позвал и тебя тоже?