Соборная площадь (СИ)

— И вообще, писатель, — подала голос молчавшая до этого Лана. — Мужик ты неплохой, но, прости меня, с заскоками. Ты же видишь, что с тобой разговаривают по человечески, не как с другими.

— А с чего вы взяли, что я собираюсь возникать? — недоуменно приподнял я плечи.

— Да видим мы все, не надо ля-ля, — отмахнулась Лана. — Работаешь и работай, никто на твое место не зарится.

Каким-то странным показался диалог, тем более, в первый же день выхода на работу по приезде от матери. И что от него осталось в знаменателе? Предупреждение? Совет знать только свое место? И что послужило для него поводом? Неужели ребята в мое отсутствие козыряли моим именем? Вряд ли. Скорее всего, люди не разучились еще уважать слово «писатель» и то, что под ним подразумевается.

Покрутив головой, я обернулся навстречу парням с Украины. Копейка действительно не может быть лишней, даже если ее, маленькую, медную, кинуть поверх пачки пятидесятитысячных купюр, потому что будет не ровно пять миллионов, а пять миллионов и одна копейка.

На конец августа пришелся самый пик жары. Не успев отбросить обертку с остатками растаявшего мороженого, мы сразу начинали коситься в сторону будок с газированной водой. Ни сорт, ни цена мороженого от жажды не спасали. Будь то «Марс», «Сникерс», или доморощенный «Снежок», «Сливочное», «Фруктовое». Все равно за день выпивался не один стакан воды, не одна бутылка «Пепси», «Колы» или «Саян». Рубахи с безрукавками насквозь пропитывались потом, ноги отекали от стояния на месте, купюры и предметы купли — продажи намертво приваривались к липким пальцам. Рассчитываться с клиентом стоило больших трудов, не говоря уже том, чтобы без проблем засунуть купленный ваучер в карман или сумку. Дома, при подсчете дневного навара, часто приходилось истуканом уставляться в одну точку, подолгу массировать пальцами веки в надежде, что эти движения утихомирят карусель бессвязных мыслей и помогут найти ответ на вопрос: где же навар? Неужели весь день поджаривался на солнце, маялся от головной боли, ломоты в ногах в ущерб себе? Не только «сработанных» денег — своих кровных недоставало. И просачивалось сквозь зубы глухое мычание при воспоминании о каком-нибудь ярком эпизоде. Особенно во время расчета с клиентами, сдающими золото или баксы. Пальцы суматошно передергивали приклеившиеся друг к другу, липкие от мороженого, денежные знаки. Прощупывать каждую купюру досконально не было времени. В любой момент за плечами могло возникнуть горячее дыхание инспектора из уголовки. А то и сам начальник отдела по борьбе с незаконными валютными операциями и прочим, огромный, пузатый, с кавказским акцентом, нависал над совершающими сделку ваучеристами, готовой раздавить скалой, уверенно накладывая волосатую лапу на бабки и баксы. Его умению подкрадываться незаметно можно было позавидовать. В таких случаях базар-вокзал заканчивался обычно в отделении милиции на территории рынка, или в подвластном начальнику райотделе, где шмонали по полной тюремной форме, вплоть до разведения волос вокруг заднего прохода. На другое утро ваучерист выходил оттуда «облегченный» или со справкой о наложенном штрафе. Или вообще пустой, если на содержимое карманов накладывался арест. Многие, что было несравненно чаще, откупались. Тогда их выпускали из отстойников через час-другой. Ребята тут же с головой погружались в сумасшедший водоворот сделок, перекидок, перекупок, чтобы побыстрее наверстать потерянное. Но деньги терялись и без вмешательства ментов, по вине самих ваучеристов. Фантики склеивались друг с другом, вместо восьми пятидесятитысячных купюр сунешь клиенту десять размалеванных бумажек, даже не заметив, что только что обокрал себя на сто штук. А дома, уже в кровати, начинается новая головная боль. Таковы условия работы. После мороженого руки платочком не вытрешь, помыть их негде. Короче, хочешь жить, крутись, каналья, разноцветной юлой, будь ловок и цепок, как Бабурин в Думе. Или бабуин в джунглях.

После разговора со мной, Серж с братвой перестал на нас наезжать. Изредка короткие стычки, в основном, по мелочам. Наша троица вновь сгруппировалась, со всех сторон обложенная вражеским кольцом. Данко все больше отдалялся, хотя с нами дружеских связей не порывал. Мало того, у него, кажется, пошла черная полоса из-за размолвки с новым начальником уголовки, чуть ли не ежедневно зачастившим на центральный рынок. Ребята рассказывали друг другу, что тот обещал вывести всех ваучеристов под корень. Пересажать и поставить на этом бизнесе крест.