Клавдия, ты не поверишь — влюбился в меня гладиатор,Третий сезон поражений он в цирке не знает,Мне уже сорок, а он молод еще и красив —Он целомудренный, честный, смуглый, огромный, печальный,Слон Ганнибалов носил меньше шрамов, чем он.В цирке всегда, говорит, ищет меня он глазами,Но не найдет никогда — я ведь туда не хожу.Сумерки только падут — в двери мои он стучится,Вечер сидит опираясь на остроблещущий меч.Тяжко, с усилием, дышит он через рот и глядитСтрастно и жалобно вместе…Любовник мой до слез над ним хохочет.Конечно, не в лицо, ведь он — ты знаешь — трус,Пороки все в себе соединяет,Чуть гладиатора видит — прыгает прямо в окно.«Страсть, — говорит гладиатор, — мешает сражаться,Если так дальше пойдет, в Галлию я не вернусь,Я побеждаю и так уж без прежнего блеска,Кто=нибудь бойкий прирежет вот=вот».Что он находит во мне? Хладно смотрю на него,На глаз оленьих блеск и мощных темных рук.Что делать, Клавдия, Амур причудлив —Люблю, несчастная, я лысого урода,Что прячется как жалкий раб за дверью,Чтобы кричать потом: гони убийцу вон!Но, подлой, жалко мне его прогнать,Когда еще такой полюбит молодец,А старости вот=вот они, туманы.Как сытый волк и на зиму овца.Я муки длю его, а если — зачахнув от любви, —Падет он на арене — как жить тогда мне, Клавдия, скажи?
VII
Как я вам завидую, вакханки,Вы легко несетесь по нагорьям,Глаз белки дробят луны сиянье,Кобылицами несетесь вы степными.Как=то раз в сторонке я стояла —Привела меня подружка — мы смотрели —Вдруг она, не выдержав, забиласьТоже в пьяной пляске и рвануласьВслед за вами, про меня забывши.Я смотрела — ваши рты кривилисьИ съезжали набок ваши лица,Будто бы с плохих актеров маски.Вы быка живого растерзалиИ давясь его сжирали мясоИ горячей кровью обливались,Разум выплеснули, как рабыняВыливает амфору с размаха.И на вас в сторонке я глядела.А домой пришла — смотрю — все рукиРасцарапаны — в крови до локтя…Вот удел твой, Кинфия, несчастный —На себя ты страсть обрушить можешь,На себя одну, и ни страстинкеУлететь вовне не дашь и малой.За быком не побежишь нагая…