Собрание палийских джатак

Народ так грубо обратился к царю вследствие привязанности, любви и доверия к нему, опасаясь гибельных последствий дурного управления и радея о его же благе, и царь, смущённый гневом подданных, опустил глаза долу и с сердцем, полным мыслей о разлуке с сыном, тяжело вздохнув, сказал шибийцам: «Если вы настаиваете на этом, то благоволите дать ему времени хоть одни сутки: завтра на рассвете Вишвантара исполнит вам угодное». – «Да будет так!» – ответили с удовлетворением шибийцы. И царь обратился к слуге: «Пойди, поведай обо всём Вишвантаре». Тот ответил почтительным поклоном и, обливая лицо скорбными слезами, явился к Вишвантаре, который находился в своём дворце. Громко рыдая в порыве печали и страдания, он упал к его ногам. «Здорова ли царская семья?» – в волнении обратился к нему с вопросом Вишвантара, и слуга, в отчаянии, с трудом произнося слова и даже слоги, сказал: «В царском семействе всё благополучно». – «Так почему же ты в таком волненье?» – снова спросил Вишвантара слугу. Тот, заикаясь, так как подступивший ком слёз сдавил ему горло, и лепеча слова медленно из-за прерывающегося дыхания, промолвил так:

21. «Не слушаясь царёва приказания, которое им выражено было в ласковых словах, шибийцы недостойные в жестоком гневе тебя из царства изгоняют, царь».

Вишвантара сказал: «Меня шибийцы изгоняют, прогневавшись? Что это значит?

22. Не испытал я наслажденья, отклонившись от пути смиренья, беспечность к долгу ненавижу я: за что ж прогневались шибийцы? Не помню, чтобы я свершил дурной поступок!»

Слуга сказал: «За твоё необычайное благородство.

23. Меж тем как удовлетворение твоё всегда блистало бескорыстием, в сердцах просителей оно корыстью загрязнилось, и вот, когда тобой, высокий повелитель, был отдан царь слонов, то гнев спокойствие и мудрость у шибийцев отнял.

24. Итак, шибийцы наглые, забывшись, велят тебе идти путём, которым все изгнанники уходят».

И вот бодхисаттва обратился к слуге со словами, в которых раскрывалась его глубокая любовь к просящим, возвышенная состраданием, а также его неистощимая стойкость:

«О, как непостоянны шибийцы по своей природе, и как же мало известен им мой характер!

25. Как можно говорить о внешних нам вещах? Готов отдать я голову свою и очи. Для блага мира лишь ношу и это тело, что ж говорить тут об одежде и животных?

26. Того, кто жаждет даже своим телом почтить слова просящих, решили запутать они, чтоб не давал даров. Как ярко в этом видно ребяческое легкомыслие шибийцев!

27. О, пусть меня шибийцы все отсюда изгоняют или убивают, я всё же буду продолжать творить даянья и с этой мыслью в лес отшельников иду».

Тогда бодхисаттва обратился к своей супруге, лицо которой выражало сильнейший испуг от тяжёлой вести: «Слышала ли ты решение шибийцев?» Мадри сказала: «Да, я слыхала, государь».

Вишвантара сказал:

28. «Всё, сколько есть у нас имущества, полученного ли тобою от меня, иль родового твоего, всё то имущество ты собери, о безупречноокая».

Мадри спросила: «Куда его сложить мне?» Вишвантара ответил:

29. «Всегда давай даянья благонравным, и ласковость пусть дар твой украшает. Так помещённое имущество не гибнет и следует за нами.

30. Приятное твори свекрови, свёкру и за обоими смотри детьми, блюди ты праведность, не забывай о долге и не скорби со мной в разлуке».

Услышав это, Мадри, хоть и горело её сердце от страданий, чтоб не нарушить душевную стойкость супруга, скрыла свою жестокую тоску и скорбь и так сказала ему:

31. «Несправедливо то, великий государь, что в лес один уйти ты хочешь: каким путём ты, царь, пойдёшь, таким путём и я пойду с тобою.

32. Когда я около тебя, мне даже смерть, как праздник, и хуже смерти жить здесь без тебя.

К тому ж, о государь, мне жизнь в лесу не кажется несчастьем. Подумать только:

33. В лесной глуши, вдали от злых людей, где речки чистые струятся меж деревьев, полно газелей, слышно пенье птиц, земля покрыта прекраснейшим ковром травы, как изумруд, зелёной, – насколько ж там приятнее, чем в наших пригородных рощах!

Кроме того, государь,

34. Взирая на своих малюток, украшенных одеждой и венками, играющих в кустах лесных, не будешь вспоминать о царстве.

35. Увеселять тебя в лесу там будут заросли растений, что свесились беседками над ручейками с чистою водой; лесная их краса, что обновляется весною каждою, всегда нова, юна.

36. И пенье стройное там раздаётся хора разноголосых птиц, тоскующих по наслаждениям любви; павлинов танцы можно видеть, обученных учителем великим – сладострастьем.

37. Там нежное, которого наслушаться не можешь, жужжанье пчёл, сок сладкий пьющих; согласное их пенье будет твоё сердце веселить в лесу.

38. А ночью скалы там, одетые сияньем месяца, сверкают, словно в платьях из дукулы8; там веет нежный ветерок лесной, забравший ароматы у деревьев и цветов.

39. А нежное журчанье речек, бегущих, спотыкаясь, по беспокойным камешкам! Их звуки так похожи на женских украшений звон и будут радовать твоё там сердце!»