Собрание сочинений

Брат кивнул, явно довольный услышанным. Она решит, как им поступить; как бы то ни было, она старшая. Поскольку он всегда был младшим, ей приходилось быть старшей. Извечная проблема детей одной семьи.

Ракель казалось, что после такого обескураживающего открытия ему захочется побыть одному – медленно дойти по безлюдным улицам к смотровой площадке, обозревать оттуда город и думать о жизни, – но Элис отправился в кафе к друзьям.

– Ладно, до связи, – сказал он быстро и скрылся в конце улицы.

* * *

Возвращаться домой ещё рано, а от одной мысли провести вечер с папой, который будет ныть о рецензии, у Ракели сразу разболелась голова. К тому же наверняка придётся в очередной раз выслушать его рассказ о превратностях работы над биографией Уильяма Уоллеса. Уверенно управляя издательством, Мартин оказался на удивление непредприимчив с собственной рукописью. За чужие книги он брался рьяно и вёл их от идеи до воплощения, сомневался редко, а если возникала проблема, быстро определял её суть, поручал кому-либо решение и на момент выхода одной книги уже занимался следующей. Но как автору ему, видимо, больше всего нравились воздушные за́мки и горы заметок – когда всё возможно и перед тобой простирается залитая солнцем трасса, когда уже вибрируют первые аккорды Спрингстина, а будущее ещё впереди.

Ракель поплелась к кинотеатру «Хагабион», где, судя по атаке взволнованных эсэмэс, сидела Ловиса, «в полном одиночестве и всеми покинутая». В то, что Ловиса может оставаться без компании дольше пяти минут, верилось слабо, но Ракель не виделась с ней около месяца и не отвечала на звонки, так что бокал пива станет актом соблюдения приличий. Она могла бы рассказать о Сесилии, а могла всё утаить. Поразмыслив, Ракель решила пока молчать, хоть и не смогла сформулировать никакой внятной причины почему; исключением был только Элис, который имел право на эту тайну по факту рождения.

Ловиса действительно сидела одна за шатким столиком у изгороди из хмеля. Лицо обращено к солнцу, на носу огромные очки, в руках запотевший бокал пива. Уличный столик для двоих-троих, явно непредназначенный для весёлой орды друзей разной степени близости. Походка Ракель сразу стала более лёгкой.

– У тебя такой вид, как будто перед тобой привидение! – воскликнула Ловиса. – Это из-за моих волос, да? Они кажутся странными, да? – Ловиса снова осветлила корни, и волосы стали белыми и ломкими, как сахарная вата.

– На восемьдесят процентов Дебби Харри, на двадцать – Мэрилин Монро в депресняке, – ответила Ракель.

– Отлично. Какое облегчение. А тебе надо срочно выпить, это было видно издалека. Иди возьми себе что-нибудь.

Единственным, что царапало мозг Ракели, был оставленный без ответа вопрос Элиса – что им, собственно, делать дальше? Но мысли гасились шумом, скоплением людей, алкоголем и, прежде всего, головоломными проблемами Ловисы. Пришли окончательные результаты экзамена, и она действительно получила 2.0. Это достижение подтверждало хороший эффект дружеского риталина, принятого перед экзаменом, что, в свою очередь, заставляло Ловису задуматься, не следует ли ей пройти обследование на предмет СДВГ.

– В риталине содержится амфетамин, – сказала Ракель, – и ты, понятное дело, собралась и хорошо себя чувствовала.

– Но как понять, почему я хорошо себя чувствовала – потому что у меня СДВГ или потому что там амфетамин?

Ответить на это Ракель не могла, и Ловиса погрузилась в воспоминания о своих прежних опытах с амфетамином.

– Помнишь, когда мы были в «Бергхайне» [138]? Ты тогда ещё была в таком ауте, что мне пришлось поднимать тебя с дивана и практически волоком тащить за собой. Ты вообще тогда выглядела как лесбиянка в печали, кстати, может, нас только поэтому и впустили? Во всяком случае, моё обаяние и энтузиазм на них никак не подействовали. Ты же это помнишь? А я ещё хотела проверить, вправду ли там все писают в душевых кабинках? Во всяком случае, тогда… алло, что это с тобой? – Она пощёлкала пальцами прямо у Ракели перед носом. – Ты спишь, что ли? Ты же меня не слушаешь!

– Ты была в «Бергхайне» под кайфом? – спросила Ракель, чтобы показать, что всё слышала.

– Во всяком случае, тот тип сказал, что это дурь. Но откуда мне знать? Я же была просто туристом. Так или иначе…