Собрание сочинений

На ней были голубые джинсы и мужская рубашка. В голове, как комар, запищала мысль: рубашка не её. Это рубашка её бойфренда. Она испачкала свой свитер и со смехом попросила его одолжить ей что-нибудь. Поцелуй на прощание в дверях, ему нужно поработать, а она, Независимая Подружка, пойдёт одна в кино. У Мартина возникло секундное подозрение, что она не помнит ни его имени, ни кто он такой вообще. Но Сесилия убрала с соседнего сиденья сумку так, словно они договаривались встретиться и она придержала для него место, и сказала:

– Итак, Мартин Берг, мы уже второй раз встречаемся в культурном пространстве подвала. Мне казалось, в такой день все должны находиться на свежем воздухе, – она улыбнулась. – Как поживаешь?

Мартин услышал, как блеет что-то про только что сданный диплом, который он писал до последнего и не успел отправить по почте, и теперь, когда он всё закончил, он подумал, почему бы ему не пойти и не посмотреть… тут Мартин сообразил, что не знает, на какой фильм купил билет… и не посмотреть… кино, – неуклюже закончил он. А когда слегка пришёл в себя и спросил, как дела у неё, свет в зале погас. И, прежде чем повернуть лицо к экрану, Мартин успел заметить – она улыбается. Прозвучала музыкальная отбивка «Синематеки», кулисы распахнулись и показ начался. Это была «Космическая одиссея 2001 года» Стэнли Кубрика. Всего пару недель назад они смотрели её с Густавом. Тогда фильм вызвал у него непонятное ощущение безысходности, хотя в разговоре с однокурсниками он утверждал, что «это мощный эпос о банальной ничтожности человека».

Под сотрясавшие зрительный зал звуки Also sprach Zarathustra [60] Мартин со всей очевидностью понял, что его диплом написан идиотом, облачившим в претенциозные предложения те электрические вспышки, что мелькали у него под закрытыми веками.

– Мартин, – сказала Сесилия во время сеанса, соприкоснувшись с ним плечом, – ты очень бледный. Ты себя нормально чувствуешь?

Они покинули пещеру зрительного зала – вспотевший Орфей и встревоженная Эвридика. Как в тумане Мартин отметил, что она его поддерживает.

– У меня просто крыша едет из-за диплома, – сказал он, хотя собирался произнести какое-нибудь глубокомысленное замечание о фильме из тех, которые он прокручивал про себя в течение последнего часа.

– И о чём ты думаешь?

Они вышли на улицу, в тёплый сиренево-лиловый вечер. Не понимая, куда деть руки, Мартин сунул их в карманы брюк.

– О том, что они решат, что это хрень, – сказал он и попытался добавить смешок.

– Какие конкретно части хрень?

– Все. И в первую очередь, полемика.

– Судя по твоим словам, тебе надо что-нибудь выпить, – заметила Сесилия.

Они оказались в баре, где он увидел её в первый раз. Мартин уже открыл было рот, чтобы рассказать ей об этом, но в последний момент передумал. Они сели за один из столиков, которые уже выставили у тротуара. Вместо того чтобы убеждать его, что всё будет хорошо (как Густав), или ругать экзаменаторов (как однокурсники), Сесилия начала его расспрашивать:

– Есть какая-то часть, о которой ты сам знаешь, что она слабая? Или тебе кажется, что всё плохо?

– Мне кажется, плохо всё.

– Ладно, что бы ты сам раскритиковал? Если оппонент просто заявляет, что всё плохо, он выглядит кретином.

Он немного подумал.

– Есть кусок, где я сравниваю раннего и позднего Витгенштейна. Он вполне ничего, но я не уверен, что там всё стыкуется.

Они выпили по первому бокалу пива. Через какое-то время Мартин вытащил из сумки довольно потрёпанный к этому моменту оригинал, чтобы Сесилия могла прочесть сама. Мимо то и дело проезжали грохочущие трамваи. По тротуару и бульвару шли люди. Она переворачивала страницы. Он закурил. Спустя какое-то время она тоже вытащила сигарету из его пачки и легонько постучала ею о столешницу, не отрываясь от чтения.

– Тут всё в порядке, – сказала она в конце концов. – В целом ты затрагиваешь релевантные вопросы и строго подходишь к разбору. Возможно, слегка отклоняешься в сторону в самом конце. Всю последнюю часть можно, в принципе, вычеркнуть. Она интересна и всё такое, но необходимости в ней нет. И она довольно большая, – Сесилия перебирала страницы, – так что, если будут настаивать на сокращениях, можешь пожертвовать этим и урезать выводы вначале. Они не должны занимать, – она снова пролистала работу, – больше полутора страниц. – Она зажгла сигарету и выпустила дым в небо.

– Ты сказала «в целом»?

– Насчёт Бертрана Рассела – это, возможно, не так уж и нужно.

– Мне кажется, получилось довольно красиво.

– Красиво не значит релевантно, mein Freund. Кстати, Гартман тебе пригодился?

– Что? Да… что-то там есть. – Мартин безвольным жестом показал на груду бумаги, ставшую итогом его изнурительных трудов.

Она ничего не сказала о том, что работа оригинальная, выдающаяся или ломающая стереотипы. И единственную ссылку на фон Гартмана Сесилия, вероятно, тоже убрала бы, будь на то её воля.

– Ну а ты какую тему раскладывала по полочкам в своей работе? – спросил он.

– Историография Второй итало-эфиопской войны.