Собрание сочинений. Т. 2. Стихотворения 1961–1972

Нынешние студенты
гораздо лучше одеты,
чем я, когда я учился
в конце тридцатых годов.
Нынешние студенты
реже читают газеты.
Их занимают числа,
цифры забитых голов.

Нынешние — сытее,

шире в плечах, наверно.
У них другие идеи:
можно подумать неверно.
Мне было невозможно
хоть раз подумать ложно.

Страшное напряженье

в наших гудело мозгах,
чтобы ни нарушенья
в абрисе и мазках.
Через все наши споры,
помню, как сейчас,
лозунг прошел: саперы
ошибаются только раз!

Мины, мины, мины

выли вокруг меня.
Мало было мира.
Много было огня.
Мало было мыла.
Мало было хлеба.
Много было пыла.
Много было неба —
неба голубого
над зеленями полей.
Отрочества любого
мне мое милей.

«А я не отвернулся от народа…»

А я не отвернулся от народа,
с которым вместе
                              голодал и стыл.
Ругал баланду,
обсуждал природу,
хвалил
           далекий, словно звезды,
                                                     тыл.

Когда

            годами делишь котелок
и вытираешь, а не моешь ложку —
не помнишь про обиды.
Я бы мог.
А вот — не вспомню.
Разве так, немножко.

Не льстить ему,

не ползать перед ним!
Я — часть его.
Он — больше, а не выше.
Я из него действительно не вышел.
Вошел в него —
и стал ему родным.

«Интеллигенция была моим народом…»

Интеллигенция была моим народом,
была моей, какой бы ни была,
а также классом, племенем и родом —
избой! Четыре все ее угла.

Я радостно читал и конспектировал,

я верил больше сложным, чем простым,
я каждый свой поступок корректировал
Львом чувства — Николаичем Толстым.

Работа чтения и труд писания

была святей Священного писания,
а день, когда я книги не прочел,
как тень от дыма, попусту прошел.

Я чтил усилья токаря и пекаря,

шлифующих металл и минерал,
но уровень свободы измерял
зарплатою библиотекаря.

Те земли для поэта хороши,

где — пусть экономически нелепо —
но книги продаются за гроши,
дешевле табака и хлеба.

А если я в разоре и распыле

не сник, а в подлинную правду вник,
я эту правду вычитал из книг:
и, видно, книги правильные были!

ВЫСОКОМЕРИЕ

Колючая проволока
высокомерия —
а вы ее пробовали?
А вы ее мерили?

Берите, примерьте!

У нас — в изобилии.
Поможет до смерти
дожить без обиды.

Священное право я

хочу обрести —
колючею, ржавою
себя обнести.

Она помогает

немедля и верно:
ну кто помыкает
высокомерным?

О высокомерья

высокая мера!
Швыряют каменья —
встаю — для примера.

Встаю, поднимаюсь,

от смерти не кроясь,
и не поменяюсь
местами со скромностью.

«Теперь Освенцим часто снится мне…»