Собрание сочинений. Т. 2. Стихотворения 1961–1972

Что нужно на дожитие тирану,
который снят с работы слишком рано,
сменен, но не заколот и не изгнан
и даже пенсии достойным
                                               признан?

Тиран, который жил в палате душной,

оценит в должной мере свежий воздух.
Добру и злу внимая равнодушно,
он говорит о небесах и звездах.

Тиран с усмешкою глядит на смену:

кишки тонки, слабы коленки,
живут не так, работают не смело.
Бессильные! Духовные калеки!

В горячую грязцу воспоминаний

года уже тирана повалили.
Он с нетерпеньем ждет упоминаний
историка, его хвалы, хулы ли.

Завалинка, где он обязан греться

под зябким, хладным солнышком забвенья,
ему шикарней Римов или Греций
покажется, но на одно мгновенье.

И здравый смысл, что выволок когда-то

из грязи в князи,
вновь его находит.
И твердым шагом бывшего солдата
тиран
           от милых призраков уходит.

«Вот она, отныне святая…»

Вот она, отныне святая,
пустота,
как прежде — пустая,
полая, как гнилой орех,
но святая — почти для всех.

Принимаю без всякой тревоги

и терпеть без претензий готов,
что на шеях куриные боги
вместо тех человечьих крестов.

Эти мелкие дыры сквозные,

эти символы пустоты
и сменили и заменили
все, что людям несли кресты.

Хоть они и пусты и наги,

в них все признаки смены вех
тоже знаменья, тоже знаки,
выражают тоже свой век.

И лежат они на загарах,

и висят они на шнуре,
как блестели кресты на соборах,
золотели на заре.

Перепробовав все на свете,

мы невиннее, чем слеза.
Снова мы, как малые дети,
начинаем с начала, с аза.

Комья глины на крышку гроба валя

(ноне старым богам — не житье),
пустоту мы еще не пробовали.
Что ж! Попробуем и ее.

«Игра не согласна…»

Игра не согласна,
чтоб я соблюдал ее правила.
Она меня властно
и вразумляла и правила.

Она меня жестко

в свои вовлекала дела
и мучила шерстку,
когда против шерстки вела.

Но все перепробы,

повторные эксперименты
мертвы, аки гробы,
вонючи же, как экскременты.

Судьба — словно дышло.

Игра — забирает всего,
и, значит, не вышло,
не вышло совсем ничего.

Разумная твердость —

не вышла, не вышла, не вышла.
Законная гордость —
не вышла, не вышла, не вышла.

Не вышел процент

толстокожести необходимой.
Я — интеллигент
тонкокожий и победимый.

А как помогали,

учили охотно всему!
Теперь под ногами
вертеться совсем ни к чему.

И, бросив дела,

я поспешно иду со двора,
иду от стола,
где еще протекает игра.

«Я в ваших хороводах отплясал…»

Я в ваших хороводах отплясал.
Я в ваших водоемах откупался.
Наверно, полужизнью откупался
за то, что в это дело я влезал.

Я был в игре. Теперь я вне игры.

Теперь я ваши разгадал кроссворды.
Я требую раскола и развода
и права удирать в тартарары.

«Дайте мне прийти в свое отчаянье…»