Собрание сочинений. Т. 22. Истина

— Все это весьма утешительно; Майбуа, Жонвиль и Морё теперь на пути к счастливому будущему, за которое мы так упорно боролись. Враги наши решили, что мы побеждены, стерты с лица земли, и, действительно, мы долго не подавали признаков жизни. Но вот наступает медленное пробуждение; семена упали на хорошую почву, и когда мы снова тихонько принялись за работу, отборные зерна дали здоровые ростки. Теперь ничто уже не сможет погубить будущий урожай. Ведь мы боремся за истину, а истину уничтожить невозможно, пламя ее неугасимо… Правда, в Бомоне дела пока еще не блестящи. Сыновья бывшего республиканца Дутрекена, ударившегося в реакцию, получили повышение; мадемуазель Рузер продолжает пичкать своих учениц священной историей и катехизисом. Но все же в городе уже чувствуются новые веяния. Морезен не пользуется авторитетом в Нормальной школе; ученики, смеясь, рассказывали мне, что моя тень то и дело появляется в школе, наводя на него ужас и парализуя его действия. Там царит дух независимости, Морезен не в силах его искоренить; вообще я надеюсь, его скоро уберут… Превосходный признак, что не только в Майбуа и Морё, но и в других общинах, да, в сущности, почти повсюду, учитель берет верх над кюре; значение светской школы возрастает, и тем самым умаляется роль школы конгрегаций. В Дербекуре, Жильруа, в Рувиле, Борде — везде торжествует разум, добро и правда победно шествуют вперед. Это всеобщий порыв, с непреодолимой силой увлекающий Францию на путь освобождения.

— Но ведь все это создано вами! — горячо воскликнул Марк. — Во всех этих общинах работают ваши ученики. Майбуа преображается благодаря Жули, но это вы передали ему и знания и веру в наше дело. Мы все ваши духовные дети, миссионеры, которых вы разослали в глухие уголки Франции проповедовать новое Евангелие правды и добра. И если народ наконец проснется, осознает свое человеческое достоинство, добьется свободы, равенства и справедливости, — этим он будет обязан вам, потому что именно ваши ученики руководят школами, обучают детей, воспитывают разумных граждан. Вы — неутомимый работник на ниве просвещения, а к прогрессу ведут только знания и разум.

— Да, да, — с воодушевлением подхватили Жули и Миньо, — вы были для нас отцом, мы все — ваши дети; народ будет таким, каким воспитает его учитель, а учителя, в свою очередь, воспитывает Нормальная школа.

Растроганный Сальван возразил с обычной своей скромностью и добродушием:

— Дети мои, не преувеличивайте моих заслуг; таких людей, как я, немало, и они будут повсюду, дайте только им свободу действий. Ле Баразе оказал мне большую помощь в моей работе, он не связывал меня по рукам и ногам. Даже Морезен волей-неволей должен делать то, что проделал в свое время я, так как прогрессивное движение, раз начавшись, не может остановиться и увлекает его за собой. Вот увидите, его преемник выпустит еще более независимых педагогов, чем те, какие вышли из моих рук… Меня очень радует одно обстоятельство, о котором вы не упоминаете: в Нормальных школах значительно увеличился приток учащихся. В былое время меня сильно тревожило всеобщее пренебрежительное отношение к профессии учителя, плохо оплачиваемой, малопочетной. Но с тех пор, как учителям повысили оклады, с тех пор, как стали уважать даже самых скромных работников просвещения, желающих поступить в Нормальные школы так много, что можно выбирать наиболее достойных и создавать из них превосходных педагогов… Если я и оказал кое-какие услуги, — поверьте, я вознагражден сторицей, цель моей жизни близится к осуществлению, и мое дело в хороших руках. Теперь я всего лишь зритель, от души радуюсь вашим успехам и счастливо живу в своем тихом, уединенном саду, забытый всеми, кроме вас, мои дорогие дети.

Все были глубоко тронуты его словами. В увитой розами беседке за большим каменным столом наступило молчание. От цветущих кустов, от зеленеющих кругом полей веяло несказанным покоем и миром.

С тех пор как Марк и Женевьева обосновались в Жонвиле, Луиза приезжала туда на каникулы. Каждое лето, по окончании занятий в Нормальной школе в Фонтенэ, где быстро развивался ее трезвый, критический ум, Луиза проводила два чудесных месяца с горячо любимыми родителями и братом. Клеману шел десятый год, он учился пока в школе отца; Марк считал, что начальное обучение должно быть единым и обязательным для представителей всех классов, а в дальнейшем следовало ввести для желающих бесплатное среднее образование. Он втайне мечтал, что со временем сын тоже поступит в Нормальную школу и станет скромным учителем, потому что сельские школы еще долгое время будут играть первостепенную роль в деле просвещения страны. Луиза, бескорыстно стремившаяся стать простой учительницей, вполне разделяла взгляды отца. Окончив с отличием и получив учительский диплом, она, к своей радости, узнала, что будет работать в Майбуа помощницей мадемуазель Мазлин, первой и любимой ее учительницы.