Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

Вот еще изумительная фантазия: революция — совершенная теми, против кого она была направлена! Представьте себе дворянство и духовенство, регулирующими от себя уступки, которые они готовы сделать народу. Очевидно, все это происходит от точки зрения, на которую станешь. Тэн, отъявленный противник всеобщей подачи голосов, как мы это сейчас увидим, чувствует отвращение к массе. Настоящие последствия революции стесняют его — этого довольно, чтобы объяснить, почему он осуждает революцию в том виде, в каком она была совершена. Он бы желал ее иною. Дворянство и духовенство, без сомнения, дали бы ее ему такой, о какой он мечтает. Мне невольно приходит при этом на память 16 мая, политический кризис, из которого мы только что вышли. Де Брольи и де Фурту, под предлогом, что республиканцы компрометируют республику, захватили власть, утверждая, что они одни знают нужды Франции, и решились составить ее счастье. Мы видели, как они действовали. Дворянство и духовенство просто-напросто эскамотировали бы революцию, если бы только это было возможно, — чего я не думаю.

Посмотрим, однако, вместе с Тэном, что такое должны были сделать прелаты, интенданты, военные губернаторы, парламенты. «Во-первых, — говорит он, — так как привилегированные перестали оказывать услуги, платою которым служили их привилегии, то последние стали бесполезным бременем, возложенным на одну часть нации в пользу другой: их следовало, значит, уничтожить. Во-вторых, так как правительство, будучи абсолютным, относилось к общественным делам, как к своему частному делу, с произволом и мотовством, то над ним следовало учредить действительный и правильный контроль. Сравнять всех граждан перед налогом, вручить кошелек плательщиков податей в руки их представителей — вот двойная операция, которую следовало бы совершить в 1789 году, и привилегированные, да и сам король, без сопротивления покорились бы им». Чего проще, казалось бы; и в двух-трех словах Тэн разрешает страшную политическую и социальную задачу 1789 года. Но он очень хорошо знает, что если декретировать равенство перед налогом было легко, то оно затрагивало всякого рода вопросы о собственности весьма сложного характера; он знает еще лучше, что контроль над бюджетом остается недействительным, когда он поручен собраниям, приверженным власти. Нет, этих реформ было недостаточно, потому что наступили времена, когда французское общество затрещало по всем швам. Надо было все разрушить и выстроить заново, если хотели, чтобы позднее здание было прочно. По той трудности, с какой в настоящее время достается нам торжество свободы, мы можем судить, какой гигантский труд лежал у наших отцов на плечах. Подпорки были невозможны; в сущности, разрушительность революционной бури, пронесшейся над краем, была соразмерна с препятствиями, какие она встречала на пути.

Тэн, развивая свою идею, отстаивает дворянство и духовенство. Он исполнен нежности к привилегированным, хотя и признает, что их привилегии громадны и зловредны. Я советую прочитать главу, посвященную Тэном хвале высших классов, тех классов, которые де Брольи назвал «правительственными». В них видит он культуру ума, разум, богатство, доставляющее досуг для ведения хорошей политики: словом, совершенство людей, призванных к управлению. Что касается духовенства, то оно подкупает его, главным образом, своей любовью к литературе и науке, — в монастырях ими занимались, этого достаточно, чтобы сделать их ему дорогими. Поэтому он горько упрекает революцию в том, что она вынудила дворянство и духовенство эмигрировать, преследуя их особы и их имущество.

Следовало сохранить касты — вот его заключение. «Что касается духовенства, — говорит он, — равно как дворянства и короля, то Учредительное собрание разрушило целую стену, для того чтобы пробить дверь; не удивительно после того, что здание обрушилось на голову его жильцов. Следовало преобразовать, уважая, утилизировать превосходство и корпорации; но во имя отвлеченного равенства и самодержавия народного оно сумело их только уничтожить». Мы касаемся здесь самой сущности идеи Тэна. Народное самодержавие — вот что вызывает его ненависть, его гнев. Он того мнения, что правление должно принадлежать привилегированным, которых он превращает в людей непременно превосходных качеств. Словом, как я уже говорил и на чем не могу не настаивать: под историческим и научным сочинением скрывается везде политическая система.