Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

Перехожу к всеобщей подаче голосов. Надо знать, что Тэн напечатал несколько лет тому назад в газете «Тан», кажется, статью о всеобщей подаче голосов, предлагая заменить ее, уж не помню какого рода, ограниченной подачей. Само собой разумеется, что после этого ему нужно было написать «Происхождение современной Франции». Пусть прочитают главу, начинающуюся словами: «Итак, вот настоящий государь, избиратель, национальный гвардеец, подающий свой голос. Вот кого конституция хотела сделать королем; на всех ступенях иерархии он налицо с своим голосом, вручающим власть, и с своим штыком, обеспечивающим ее отправление». В этой главе найдут все аргументы, высказываемые реакционными газетами против всеобщей подачи голосов с 1870 года. Тэн как будто расширяет вопрос; но, в сущности, он остается современным; он воюет с настоящей республикой. Я не могу входить в политические препирательства, которых он на вид избегает. Я довольствуюсь указанием на то, что он судит о революции не столько как беспристрастный историк, сколько как предубежденный человек.

Чего бы Тэну особенно желалось, так это верхней палаты, составленной из членов, набранных среди дворянства и духовенства. «В конституциях, — говорит он, — желающих утилизировать вечные силы общества, аристократию призывают к делам путем долговременного и дарового полномочия, путем учреждения наследственной палаты, путем применения различных механизмов, которые все так скомбинированы, чтобы способствовать развитию в высших классах честолюбия, образования, политических способностей, и вручают им власть или контроль над властью с тем условием, чтобы они оказывались того достойными». И, по его мнению, французская аристократия в восемьдесят девятом году была достойна отправлять эту власть. Затем он указывает на то, что революционеры отвергли мысль о верхней палате. Это все тот же антагонизм. Тэн мечтает о том, чтобы передать революцию в руки дворянства и духовенства, тогда как революционеры намеревались совершить ее сами. Без сомнения, при двух палатах в правительственной власти больше равновесия. Но Франция переживает период кризиса; каким образом Тэн хочет, чтобы больной организм отличался спокойствием здорового?

В конце концов он порицает все действия Учредительного собрания или почти все. Он его обвиняет в тяжких временах, которые предстояло пережить. Оно не умело произвести реформу в податной системе, оно обратило в бегство дворянство и духовенство, оно сделало глупое и несправедливое дело. Вот, впрочем, резюме его обвинительного акта: «Несколькими законами, в особенности теми, которые касались частной жизни, учреждением гражданского уложения, уголовного и сельского кодекса, начатками и обещанием однородного гражданского законодательства, изложением некоторых простых правил в деле взимания налогов, судопроизводства и администрации, оно посеяло хорошие семена. Но во всем, что касается политических учреждений и общественной организации, оно действовало как академия утопистов, а не как практические законодатели». И оканчивает, говоря: «Шедевр умозрительного разума и практического неразумия совершен; в силу конституции самопроизвольная анархия становится анархией легальной. Эта последняя совершенна; подобной не видывали со времени IX века».

Кто не увидит здесь предвзятой мысли смотреть на все с односторонней точки зрения? Тэн говорит о IX веке; он сравнивает революцию, из которой родилось наше современное общество, с смутами варварской эпохи. Это злоупотребление словами. Конечно, если бы после потрясений первой республики Франция осталась истощенной и погруженной в мрак невежества, то революцию можно было бы судить с такой строгостью. Но ведь мы сыны этой республики. Современная Франция обязана своей личностью тому Учредительному собранию, которое Тэн так жестоко отделывает. Впрочем, несмотря на свою явную враждебность, он отдает ему столько справедливости, сколько это нужно для его славы. И если бы оно только посеяло те плодоносные семена, про которые говорит Тэн, то мы были бы обязаны ему вечной благодарностью. Его политическое дело, как и все политические дела, созданные в вихре событий, могло быть плохим и исчезнуть; его социальное дело тем не менее положило основание новому обществу. В истории мира много ли собраний играло такую широкую и решительную роль?

IV

В третьей части этого тома Тэн рассматривает результаты примененной конституции.

Но прежде чем продолжать свои нападки на эту конституцию, ему надо говорить о праздниках, сопровождавших всеобщую федерацию, декретированную Национальным собранием. Зрелище, в самом деле, поучительное и заслуживает, чтобы на нем остановились. Я приведу здесь несколько интересных черт.