Читаем Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке полностью

Не смотри на меня    С такой грустьюВижу твой исток    И сразу – устьеЗа твоими берегами    (Знать не хочется)Осень Больницу    И как оно кончитсяВижу всю тебя    Сквозь хрусталь    Много разныхСледующую жизнь    Ленточки    И праздникДевочка – щепка    Глаза – во лбуИ твои потомки –    Целую толпу!…Георгины    Астры    …Речью по-сорочьиА зрачки    Поблескивают    Затаенной ночьюВ yellow субмарине –    Погружаясь    На дноПри любом различии    Сознание одно

НА ДАЧЕ

Я вижу    Как моя    КардиограммаВычерчивает    МАМА    МАМА    МАМАИ не машины    Люди сидя    МимоПроскакивают    Скорлупа    НезримаЗа дачами    Не сосны    Чьи-то мыслиВ закате    Просияли    И погаслиТам в блеске звезд    Встает    Бутылка водки —И краем уха –    Гости    У калиткиИ сразу все    Друзьями    КомпозиторамиИх женами    И чаем    И компьютерамиИ спор и вздор…    Вдали    Во мраке беломВозникло шумом    Утонуло гулом

РОССИЯ ХХ

Прадед – полковник    Поставили к стенкематросы    Дед – большевик    На Лубянке —в затылок    Отец    Подорвался в танкеСына    Афганцы    Внука    ПодонкиПроклята Россия    До седьмого коленаНо счастлива будет?    Ага!    Непременно

УТРОМ И ВЕЧЕРОМ

Арон    «Арион»    ТимирязевскийЗа метро    Будто был всегда    РынокДумает    Нищая перебежала    СиняяС желтым    К беде    ПристаетПривезли    Убивать    РадуюсьАзербайджан    Мешки с огурцами    В цветуЗабыл    Под навесом    СтараюсьНа цепь    Беспокоюсь    Товар

«Зной    Дерево    Где отдыхал…»

Зной    Дерево    Где отдыхалДали    Поэтому    Листья крупноНа глаз    Надет    Сквозной чехолТам    Окантовый лист    ЛепнойВокруг    Скорлупы    Черепной —Два негодяя    И гения    Совокупно

«Или спасутся…»

Или спасутсяВсе    Спасутся всеИли никто    Даже думать    Редко случалосьТакой серьезный    Разговор    Почти не слышноУжас такой    С алтаря    ВеетЧто Ты –    Ничтожество

СЛОВО

Из Слова    Прорастают    Все словаТак за ночь    Появляется    ТраваВ какую ночь    Блаженнейшей    ВесныМы были    Произнесены?

ДВОЙНОЙ СВЕТ

Бледнеет мир    С незримых горМеня    Пронизывает    СветомКоторый Свет    И тот СапгирСо мной    Беседует    Об этомЗнает ли бабочка    Сидя    На стенеЧто она –    Свет и тень?

«Помни    Я жду    Стоя в ряду    Под переплетом…»

Помни    Я жду    Стоя в ряду    Под переплетомКаждая книга    Надеется быть    И любопытствует: что там?Черемуха?    Муха?    Когда же?    Когда?Нарисуйте мне глаз    И ухо    И скажите: Когда

ФРАГМЕНТЫ

«Шлеп коровы    Скрип    Скрученной травы…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Озарения
Озарения

Данная книга – Illuminations – «Озарения» – была написана, вероятнее всего, в период с 1873 по 1875 г.г. во время странствий Рембо и Верлена по Бельгии, Англии и Германии. Впервые опубликована частями в парижском литературном обозрении La Vogue в 1886 г. Само слово illuminations было предложено Верленом и, по его же словам, взято из английского языка как обозначение «цветных миниатюр», украшавших средневековые книги. «Озарения» – 42 стихотворения в прозе – калейдоскоп причудливых и ярких картин, волшебных ландшафтов, как бы в тумане тающих фигур возлюбленных, полных горечи воспоминаний о детстве и ускользающей юности. Написанные явно под влиянием прозаических отрывков Бодлера, «Озарения» принципиально отличаются от них, прежде всего, отсутствием, а возможно и намеренным разрушением последовательности в изложении событий и плавных переходов от одной истории к другой. Это отличие делает «стихотворения в прозе» Рембо сюрреалистически насыщенными и в высшей степени поэтичными. Новейшие переводы этих текстов (выполненные Евгением Шешиным в период с 2008 по 2015 г.г.) предназначены для широкого круга читателей, интересующихся французской поэзией XIXвека.

Артюр Рембо

Поэзия / Поэзия
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В третьем томе собрания «Глаза на затылке» Генрих Сапгир предстает как прямой наследник авангардной традиции, поэт, не чуждый самым смелым художественным экспериментам на границах стиха и прозы, вербального и визуального, звука и смысла.

Генрих Вениаминович Сапгир , М. Г. Павловец

Поэзия / Русская классическая проза