Собрание сочинений. Том 1. Лирические произведения

Сначала мы письма писали
и через перила свисали,

потом мы с тобой пересели

на детских коней карусели,

как дети, прощенья просили,

друг другу цветы приносили,

и вдруг на столе антресолей

рассыпали горсточку соли,

и — всё: отвернулись, остыли,

малейших обид не простили,

и даже «пока» не сказали,

как делают — на вокзале.

«Освободи меня от мысли…»

Освободи меня от мысли:
со мной ли ты или с другим.
Освободи меня от мысли:
любим я или не любим.

Освободи меня от жизни

с тревогой, ревностью, тоской,
и все, что с нами было, —
изничтожай безжалостной рукой.

Ни мнимой жалостью не трогай,

ни видимостью теплоты, —
открыто стань такой жестокой,
какой бываешь втайне ты.

Кольцо

Браслеты — остатки цепей.
И в этом же роде, конечно,
на ручке покорной твоей
блестит золотое колечко.

О, бедная! Грустно до слез.

Ты губишь себя, ты не любишь.
Кольцо уже с пальцем срослось,
а как свою руку отрубишь?

Ревность

О, чувство «ревность» —
какая древность!

В нем жив доныне

кнут над рабыней.

Оно — как скряга,

дрожит от страха,
дукаты прячет,
рычит и плачет.

В нем болью ноет

кольцо ножное.

Оно — как выкрик

в пещере диких.
«Мое! Не трогай!» —
рев над берлогой.

Я не позволю

ему проснуться
и болью злою
меня коснуться!

Просто

Нет проще рева львов
и шелеста песка.
Ты просто та любовь,
которую искал.

Ты — просто та,

которую искал,
святая простота
прибоя волн у скал.

Ты просто так

пришла и подошла,
сама — как простота
земли, воды, тепла.

Пришла и подошла,

и на песке — следы
горячих львиных лап
с вкрапленьями слюды.

Нет проще рева львов

и тишины у скал.
Ты просто та любовь,
которую искал.

К вечеру

Вторая половина жизни.
Мазнуло по вискам меня
миганием зеркальной призмы
идущего к закату дня.

А листья все красней, осенней

и станут зеленеть едва ль,
и встали на ходули тени,
все дальше удлиняясь, вдаль.

Вторая половина жизни,

как короток твой к ночи путь, —
вот скоро и звезда повиснет,
чтоб перед темнотой блеснуть.

И гаснут в глубине пожара,

как толпы моих дней, тесны,
любимого Земного шара
дороги, облака и сны.

Ушедшее

Вот Новодевичье кладбище,
прохлада сырой травы.
Не видно ни девочки плачущей,
ни траурной вдовы.

Опавшее золото луковиц,

венчающих мир мирской.
Твоей поэмы рукопись —
за мраморной доской.

Урны кое-как слеплены,

и много цветов сухих.
Тут прошлое наше пепельное,
ушедшее в стихи.

Ушедшее, чтоб нигде уже

не стать никогда, никак
смеющейся жизнью девушки
с охапкой цветов в руках.

«Я пил парное далеко…»