Собрание сочинений. Том 1. Лирические произведения

«Никто сказать не может»

Напилено досок,
наковано гвоздей,
наделано столов и полок,
нарыто грядок для семян,
ям для яблонь,
налажен на столе порядок,
накошено травы,
насажено цветов
и сорвано.
И выполото уйма сорного.

Обстругано карандашей семи цветов,

исписано тетрадей без числа,
исхожено полмира мостовых
вдвоем и в одиночестве,
а среди ночи встав,
истоптано паркета, половиц,
пропущено сквозь легкие мильоны кубометров
кислорода,
отведано вина и губ,
наобнято горячих плеч,
увидено такое диво,
как яркий крон восходов, умбра глины,
сажа неба, киноварь цветов,
парижская зелень, берлинская лазурь
и подмосковная сирень.

А сколько выслушано визга пил,

и воздыханья труб,
и сотрясения земли от бомб,
и всякого другого звука, оханья и эха,
и пенья — эх,
разлука ты, разлука!..

А сколько стерто подошв,

а сколько раз шел дождь,
а сколько скомкано снежков
и влеплено в тебя
великолепно,
и найдено на улице подков
(но это в детстве),
а сколько черных кошек перебежало путь,
с последствиями и без последствий,
а сколько было пожато разных рук,
и мягкость их и жесткость,
и пульсацию их жил
забыть моя ладонь не может!

Никто сказать не сможет,

что я не жил.

«Я жив»

Я жив.
Живы ужи.
Южный жук свою воспевает жужжжизнь.
Счастливы молча ежи.

Жизнь,

а ты?
Любишь меня,
страшишься расстаться
с этим цветом волос,
с этим тембром голоса,
с этим типом лица?

Или ты что нашла,

туда и вошла
особо злая,
злая особа,
триста пятьдесят раз в году
тиранящая меня,
угрожая:
— Вот возьму и уйду,
другого найду.
Мало ли вас производят, рожая! —
Или ты вовсе не злая,
а просто не можешь на солнце
смотреть сквозь один и те же глаза,
как крепостная за прялкой
в два близоруких оконца.

Правда же,

однообразно
выходить только ночью во сне!

Кто же высидит в доме

во мне?
Поди удержись,
когда вокруг столько кроме —
ждут тебя, жизнь.

«Нет так нет»

Быть на свете не обязательно.
В сущности, смерть —
возвращение в то,
чем я не был,
то есть ни во что:
ни в землю, ни в небо,
ни в травы, ни в грозы,
ни в березку,
ни в мебель из карельской березы.
Уж это мне переселение душ!

Но я ж не страдал

ни в пещерное время,
ни в эру хождения римских монет,
что меня нет,
я ж не терзался!
Все на земле остается чин чином.
Нет так нет.
Беспокоиться нет ни малейшей причины.

«Бесконечно»

Мирозданье:
конечно,
приятно считать,
что оно не конечно,
и звезды считать и считать…

А если оно и конечно,

и, может быть, цилиндрично
или даже конично —
можно втиснуться
в щель нуклеарных мирков,
там найти себе место
вместо
ящичка на восьмом этаже.

Но это уже

то слепое и вечное нечто,
где одно лишь ничто
бесконечно.

«Только не смейся»