Собрание сочинений. Том 1. Поэзия

Зверь времени линяет секундами.
Сколько дворников!
Сколько собирателей пуха!
Пересекаем коралловый песок в неясном свете.
Сколько ловцов ставит сети!
Звук перебирается, прижимаясь к стенам.
Из уха в ухо – от бесконечных лун на интегралы скрипок.
Что сталкивается на небесах:
пустые звезды или значение судеб?
Тени кругом – все в мантиях судей.
Мы возвращаемся в дом.
Возвращаемся в дом.

Выйди, сынок, встань на порог.
Это день возвращенья, ибо кости к суставам
стремятся.
Сколько мы ни уходим – круглое время.
Магеллан, Магеллан – ты седеешь,
но покинуть орбиту не смеешь,
так как время – почти что арбуз.

Совершенно кругло и лысо:
на планете король и крыса –
можно миловать, можно казнить –
все равно неразрывна нить
между futurum и plusquamperfectum.

Может свет невесомый гнить
между звездами, словно солома –
просто слишком время огромно
при гниении света звезд.

Мы возвращаемся в дом.
Возвращаемся в дом.
Только дело не в том, что мы постарели
и серый наждак беспробудной щетины
залег среди хрупких морщинок.

Дело совсем не в том.

Даже когда мы моложе были
и звуки музыки плыли
беспрерывным святым полотном,
выходя из дома – мы направлялись в дом.

Я возвращаюсь в сиянье и блеске –
сгнивший остаток былого начала.
Встреть, как встречала!

В расцвете, упадке или гниенье –
все на пути возвращенья.

И непониманье и откровенье –
все в возвращенье.

Косари

Трава привстала на носки корней.
Обабок потный в капюшоне листьев,
Качаясь на чешуйчатой ноге,
Заворожил осклизлые грибы.

Он – дервиш
Поющих луж, проселков,
Косарей, лежащих на листве
Вокруг истлевшей бочки, из которой
Полтысячелетия сочится мед.

И ржавчина и гниль на месте кос
Нисколько не смущают захмелевших –
Они безумно смотрят на покос.

Их дождь корит, гноя густые травы,
Но самый старший косарь говорит:
«Там, где мы хоронили наших предков,
Все смешано насмешливо и зло,
То тимофеевки клонится колос редкий,
То вежливо бормочет плевелье.

Кто вложит шибболет в цветущие уста?
Кто лезвие направит, не робея?
Мы знаем, что косы ждет орхидея,
Но к орхидее не пройдет коса!

Ведь все меняется, не глядя, лепестками,
И охмуряет этим меткий глаз:
Вот горицвет пылал огонь-цветками,
Но глянь – и там пырей, где он погас.

И меткий глаз становится глупей,
И гнева царского предожидает шея:
Изменник воронов – из рода голубей
Иль ворон, только статью похищнее?
Никто нам не подскажет, как нам быть.
Пришла пора косить, да только что косить?
Мы на краю покоса коченеем!»

У сельской дороги