Собрание сочинений, том 15

Но в то время как военные моды и глубокомысленные рассуждения о нормальной численности и составе бригады поглощают все внимание, крупные недостатки и язвы немецкой военной системы остаются без внимания. В самом деле, что мы должны подумать об офицерах, которые яростно спорят о покрое пары брюк или воротника, по спокойно мирятся с тем, что в армии Германского союза[21] имеется около двадцати различных калибров полевой артиллерии и почти неисчислимое разнообразие калибров ручного огнестрельного оружия? Введение нарезного ружья, представлявшее такой прекрасный случай для унификации калибров по всей Германии, не только было выполнено недопустимо небрежно, но и ухудшило дело. Стоит несколько остановиться на этой путанице калибров. Австрия, Бавария, Вюртемберг, Баден и Гессен-Дармштадт имеют один калибр — 0,53 дюйма. С тем практическим здравым смыслом, который южные немцы проявляли во многих случаях, они провели эту в высшей степени важную реформу, устанавливающую одинаковый калибр для пяти корпусов армии Германского союза. Пруссия имеет два калибра: один калибр так называемого Zundnadelgewehr, или игольчатого ружья, около 0,60 дюйма, и другой — старого гладкоствольного ружья, недавно нарезанного по принципу Минье, приблизительно 0,68 дюйма. Последний, впрочем, должен быть в самом скором времени заменен первым. Девятый армейский корпус имеет три различных калибра для винтовки и два или три различных калибра для гладкоствольных ружей; десятый корпус имеет по крайней мере десять калибров, а в резервной дивизии почти столько же калибров, сколько батальонов. Вообразите теперь эту разношерстную армию во время активных боевых действий. Можно ли предположить, что боеприпасы, соответствующие каждому контингенту, могут всегда в случае нужды находиться поблизости, а если это невозможно, то как можно мириться с беспомощностью и бесполезностью контингента? За исключением Австрии, южногерманских государств и Пруссии, ни один контингент уже из-за одного этого обстоятельства не может принести никакой реальной пользы в затяжном сражении. То же самое относится и к артиллерии. Вместо того чтобы остановиться сразу на одном общем калибре, который соответствовал бы хотя бы старой шестифунтовой пушке и, таким образом, сделался бы со временем общим калибром для нарезных полевых орудий, пруссаки, австрийцы и баварцы отливают в настоящее время нарезные пушки совершенно независимо друг от друга, что повлечет за собой только увеличение уже существующего разнообразия калибров. Армия, в которой имеются столь существенные недостатки, могла бы заняться чем-либо более важным, чем спорами о воротниках и штанах и о нормальной численности бригад и батальонов.

В Германии не может быть никакого прогресса в военном деле до тех пор, пока в высших сферах не хотят расстаться с мыслью, будто армии созданы для парадов, а не для боя. Педантизм такого рода, побежденный на некоторое время Аустерлицем, Ваграмом и Йеной[22] и народным энтузиазмом 1813–1815 гг., вскоре вновь поднял голову; он безраздельно господствовал до 1848 г. и, по-видимому, достиг, по крайней мере в Пруссии, своего кульминационного пункта в течение последних десяти лет. Если бы Пруссия была вовлечена в Итальянскую войну, Пелисье почти наверняка устроил бы ее армии новую Йену, и только крепости на Рейне могли бы спасти ее. Таково состояние, до которого довели армию, по качеству своих солдат не уступающую ни одной другой армии в мире. В случае будущего конфликта между французами и немцами мы можем с полным основанием ожидать воспроизведения характерных черт Мадженты и Сольферино.

Написано Ф. Энгельсом в конце января — начале февраля 1860 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5873, 20 февраля 1860 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС АНГЛИЙСКИЙ БЮДЖЕТ

Лондон, 11 февраля 1860 г.

Вчерашнее вечернее заседание явилось великим событием в парламентской жизни. Г-н Гладстон в большой речи одновременно разгласил тайны своего бюджета и тайны торгового договора, старательно связывая оба документа друг с другом и подкрепляя слабость одного смелостью другого. Что касается договора, о подробностях которого теперь оповещен весь мир, то вы увидите, что его краткая характеристика, данная мною несколько недель тому назад [См. настоящий том, стр. 12–16. Ред.], совершенно правильна; в сущности, мне нечего прибавить к тому общему критическому анализу, который я тогда ему дал. Поэтому я буду здесь рассматривать бюджет г-на Гладстона лишь как операцию с английскими финансами. Такой подход к вопросу тем более необходим, что предстоящие парламентские дебаты несомненно раскроют перед нами, между прочим, те дипломатические соображения, которые скрываются за фактами и цифрами г-на Гладстона.