Собрание сочинений. Том 2. Иван Иванович

— Я думал, что вы уже уехали, — заметно волнуясь, говорил он. — Ведь теперь у нас точно в Москве: все делается быстро. Поедем к морю! Опротивело? Но тут оно другое: вид с суши. Посмотрим поселок порта…

В городе Укамчане, возле которого еще плавали стада тюленей, оказалась не только гостиница со всеми удобствами, но и автобусное сообщение.

Сам город, расположенный за перевалом, отделявшим его от порта Глубокой, поражал богатством каменных построек: шестиэтажные дома, асфальт, по-столичному оживленные улицы. Сколько же таких городов, радующих сердце проезжего человека корпусами заводов, театрами и садами, построено в стране за последние годы! А тут еще горы — сплошной камень, лиственницы, похожие на шпалеры со своими сбитыми макушками и ветвями, опущенными к земле, снег, лежавший на северных склонах в конце мая, — все привлекало внимание Ольги, и поэтому она опоздала к назначенному часу: Тавров давно ожидал ее на автобусной остановке.

Солнце светило ярко, но грело слабо. После влажной теплоты Приморска в Укамчане казалось холодно, хотя какие-то пичуги весело копошились на оголенных деревьях.

— Вы знаете, — заговорила Ольга, усаживаясь в автобусе у окна. — Здешние лиственницы напоминают… Еще в детстве мне представлялось… не то сон, не то сказка… Такой дом из легкого коричневого дерева. Двери вдвигаются в стены, точно в вагонах. А вокруг деревья: голые ветви в сером небе, как черные молнии. И может быть, я уже потом это придумала, но жили там удивительно стройные люди, смуглые до желтизны. Мне кажется, они существуют на самом деле! Похоже, что это здесь где-нибудь?..

— Выдумщица вы, Ольга Павловна! — сказал Тавров, тронутый и настороженный серьезностью ее тона.

Автобус, плавно встряхиваясь, мчался по асфальту шоссе, мелькали по сторонам коттеджи, большие каменные дома, дорожки и деревья парка. Потом с вершины невысокого перевала открылась бухта.

— Она похожа на светлую долину среди этих мрачных гор, — заметила Ольга.

За полем льда, разрезанным пароходами (еще один успел подойти, и теперь оба, точно черные башни, стояли у серых причалов порта), за полем льда, отодвинутого, но не разломанного движением приливов и отливов, сверкала свободная вода. Там, далеко, искрились, двигались, переливались живым блеском морские волны. Красивым, но пугающе холодным показался Ольге отсюда этот синеющий простор.

— Смотрите! Отлив… Море, будто улитка, втянуло под лед полосу прибрежной воды! — сказала Ольга.

У нее опять глаза разбежались, и она чуть не забыла про своего спутника. Широкогрудые кунгасы рыбаков остались на мели, а рыбаки ушли на высоко поднятый лед.

— Пойдемте к ним, прилив, наверное, нескоро начнется. — Ольга свернула с дороги и пошла, легко ступая сапожками по сыпучему песку, мимо обломанных ив и опрокинутых лодок.

— Вам не хватает только хлыста! — сказал Тавров, нагоняя ее.

— Зачем же? Разве я укротительницу напоминаю?

— Да, пожалуй… — ответил он, и оба рассмеялись.

Порт, юный, как и город Укамчан, поражал масштабами.

— Во время строительства набережной для причалов здесь был произведен необыкновенный взрыв, — рассказывал Тавров, шагая за Ольгой и размахивая руками, будто школьник, вырвавшийся на волю. — Тогда ходили слухи, передаваемые эвенками со слов дедов и и прадедов, будто бухты не существовало раньше, а возникла она внезапно. Может быть, во время землетрясения: Камчатка-то рядом… Жители поселка, заклеивая стекла окон накрест полосками бумаги, побаивались, что вместе со взорванной горой ухнут и они куда-нибудь в тартарары, и над ними зашумит море. Но взрыв провели мастерски.

— Недавно мои знакомые принесли домой бревно — погнутое, обросшее мхом, но когда хотели распилить его на дрова, то оно оказалось костью, — оживленно, без передышки говорил Тавров. — Понимаете, гигантская кость допотопного животного! Да вот… пожалуйста! — Из мокрого песка торчал позвонок, похожий на огромное обломанное колесо. Тавров наклонился, обеими руками поднял и перевернул его. — Видите, какая косточка!

— Да, это был кто-то большой! — сказала Ольга, щурясь от солнца, отраженного в каждой лужице воды, оставшейся между камнями, где шевелились причудливые растения, похожие на животных, и животные, похожие на растения. Ребятишки сновали кругом, разыскивая камбал, в ожидании прилива зарывшихся в песок, собирая раковины, крабов, мелкую рыбу.

Тавров шагал все дальше от берега к ледяному полю, и теперь уже Ольга шла за ним. Во влажном песке под их ногами шевелились домики раков-отшельников; круглые рты актиний открывались, пуская пузыри. Гладко отшлифованные камни уже просохли от ветра. Сытые чайки низко взлетали над взморьем, косо взмахивая белоснежными крыльями, тянули к свободной воде — поплавать, сполоснуть атласное перо.

Ольга ковыряла палкой песок, перевертывала уснувшую рыбу, отбрасывала водоросли. На душе у нее было ясно и спокойно.

— Здесь, на побережье, есть даже розовые чайки, попадаются иногда белые выдры. — Тавров неожиданно обернулся и, краснея почти до слез, так же громко сказал: — Слушайте, Ольга Павловна!