Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное

– В Афгане, что ль, ГУЛАГа эта?

– Ну да, в Африке!

Парень рассмеялся, зевнул… И вскоре книга свалилась на пол – он заснул. Дед Матвей поднял книгу, прочитал название:

– Архипелаг ГУЛАГ. – Задумчиво промычал: – М-м-да-а…

Тетка тоже вздохнула:

– Послал Господь попутчика… Теперь и глаз не сомкнешь – аль ножом ширнет в пузо, аль сопрет че… Курочек-то я везу сестре в город. Она – пенсионерка, на этажах голодует. Пяток зарубила…

Тут загремела дверь, вошла проводница.

– Дедушка, ваш билетик…

– Вот, милая, мой документик.

– Так. Тринадцатое… А сидите на двенадцатом. Вот ваше место. Эй, просыпайся! Улегся как на сеновале! Аж слюнку сронил!

– Мы же с папашкой договорились… у него грыжа…

– Правильно, у тебя грыжи нет, не заработал еще. Ничего. Все впереди. А сейчас освободи место!

Парень спрыгнул. Низкорослый, на вид подросток. Оказалось, «зайцем» ехал.

– Ишь, забился на верхотуру, думал, не замечу!

– Ниче я не думал…

– Именно… Щас будет станция Вязовка. И я тебя высажу.

– Без твоей помощи обойдусь!

– Он еще огрызается! Вот нахал!

Дед Матвей подтвердил:

– Даже хам!

Тетка тоже не осталась в стороне:

– Куры мои ему помешали! Куры по закону едут, а ты…

Дед Матвей убедительно попросил проводницу:

– Непременно избавьте нас от него. Не иначе с тюряги сбежал. Вот и Солженицыным интересуется!

– А-а, напугались, сдрейфили! – рассиял улыбкой парень.

– Артист из погорелого театра! – укорила тетка.

– А я и еду на артиста учиться.

– Без денег?

– А зачем они? У меня талант, а он дороже…

Проводнице было недосуг слушать всякую всячину, накоротке обронила:

– Я за тобой еще вернусь.

И ушла. Парень заткнул книгу под рубаху. Молчал.

– Сразу прижух! А то – «матушка», «папашка»…

– Нет, я думаю…

– Думай не думай, а от Вязовки пехом придется домой добираться. Небось, мать обрадуется – сын приблудный явился!

– Не обрадуется… Она – алкоголичка.

Дед Матвей и тетка переглянулись, в один голос спросили:

– Опять комедию играешь? Репетируешь?..

В окне беспросветная темь. В коей несложно и заблудиться.

Девичий сон

От подошедшего к вокзалу поезда пахнуло нездоровым, тепловато-протухшим воздухом. Степан вглядывался в людскую толчею, выискивая племянницу. Вчера из Москвы позвонила сестра: «У Вероники каникулы. Пусть с недельку поживет у тебя…» И она всхлипнула. А может, какой посторонний звук? Может, просто послышалось? Ведь вон какая даль!

Не он, а Вероника его угадала.

– Привет, дядечка!

Обняла его за шею, поцеловала в губы. Он учуял смешанные запахи духов, сигарет и вина. Ожидал увидеть девочку-подростка с угрястым подбородком. – Когда же ты успела? С меня ростом!

Племянница лукаво подмигнула:

– На перроне будем объясняться? Идем.

Она по-свойски взяла его под руку.

В квартире царил некий беспорядок.

– Не ошибусь, если скажу, что тетя Катя в отъезде.

– Да. Уехала в санаторий. Подлечиться.

– Сердце?

– Нет… Да это тебе не надо знать.

– А-а, я поняла… Мама говорила, что у вас дети не рождаются.

– Ну вот, оказывается, ты в курсе…

– Мы родные и должны все знать друг о друге, чтоб при необходимости…

Степан перебил ее:

– Потом пофилософствуем. Марш в ванную. А я стол накрою.

Разрумянившаяся Вероника через некоторое время вошла в зал. Рассмеялась:

– Это называется стол накрыл – две миски молочной лапши и горбушка хлеба!

– Чего бог послал.

– Ох, мужички… Куда уж вам без нас, баб!

Она вытащила из своей сумки ветчину, пол- литровую банку черной икры, коробку конфет, бананы и бутылку коньяка.

– Начнем пировать!

Сама налила в стаканы:

– За встречу, дядя!

– Постой. А тебе не рановато ли?

– Ты же сам недавно сказал, что я повзрослела.

– Ладно. Но только одну стопку. И ни глотка больше. А то…

– А то мамке на меня пожалуешься, и она а-тата! – по попке неразумное чадо!

Вероника грациозно откинулась на спинку кресла, высоко оголив ноги и круто подъемля грудь:

– Можно я закурю?

Прижмурившись, затянулась сигаретой:

– Между прочим, дядя Степан, моя мама тебя очень ценит, называет умным, порядочным, самостоятельным. А меня нет… ругает и ругает!

– Значит, есть за что.

– А я разве виновата, что меня в Артеке пионервожатый изнасиловал! Что пацаны ко мне в спальню через форточку забираются, когда мама на телеграфе дежурит!

– Тебе поспать надо… отдохнуть с дороги.

– А ты мне пустышку дашь в рот? И колыбельную споешь?

Вероника нахально-бесстыже покрутила кончиком языка:

– Скажи, вашенские Машки курят сигареты с красным фильтром?

– Таких сигарет я не знаю.

– Ну да, ты же на необитаемом острове живешь! Не прикидывайся…

– Глупая же ты девка! Представляю, как с тобой живется твоей матери!

– Ей со мной хорошо живется.

– Не думаю. Было бы хорошо… – сейчас ему стало понятно, почему сестра при телефонном разговоре всхлипнула.

– Да знаю, знаю… она меня выслала сюда на перевоспитание. Чтобы ты положительно повлиял на свою разнузданную, непутевую племянницу. И чтобы она вернулась к маме, как Мария Магдалина из пустыни, святая! Не так, что ль? – Вероника зевнула: – Спать хочу.

Поднялась. Покачиваясь, сняла с себя халат. Вместо трусов – две тесемки, одна поперек живота, а другая – между ног.

– Не гляди, бессовестный! Где моя лежанка? На диване?