Собрание сочинений, том 22

Между тем в тот же день, 25 января, вновь открылась сессия парламента и скандал разразился и там. Джолитти может крикнуть своим 150 депутатам лишь то, что крикнул Рувье своим 104: если бы мы не брали этих денег, вы бы здесь не заседали! И это действительно так. Криспи и Рудини могут сказать только то же самое. Но этим дело не исчерпывается. Неизбежно последуют дальнейшие разоблачения — как в палате, так и на суде. Панамино, как и панама, находится еще только в своей начальной стадии.

Какова же мораль всей этой истории? — И панама, и панамино, и вельфский фонд доказывают, что вся нынешняя буржуазная политика — как премилые дрязги буржуазных партий между собой, так и их совместное сопротивление натиску рабочего класса, — не может проводиться без колоссальных денежных затрат, что эти огромные деньги расходуются на такие цели, о которых нельзя говорить открыто, и что правительства вследствие скупости господ буржуа все более и более оказываются вынужденными для этих скрытых целей добывать средства скрытыми путями. «Мы берем деньги там, где мы их находим», — сказал Бисмарк, человек сведущий в этом деле. А «где мы их находим», это мы только что видели.

Написано между 26 и 29 января 1893 г.

Напечатано в газете «Vorwarts» №№ 27, 28 и 29; 1, 2 и 3 февраля 1893 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К ИТАЛЬЯНСКОМУ ЧИТАТЕЛЮ

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИТАЛЬЯНСКОМУ ИЗДАНИЮ «МАНИФЕСТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ» 1893 ГОДА[391]

Титульный лист итальянского издания «Манифеста Коммунистической партии» 1893 года

Опубликование «Манифеста Коммунистической партии», можно сказать, совпало с днем 18 марта 1848 г., с революциями в Милане и в Берлине — вооруженными восстаниями двух наций, из которых одна находится в центре европейского континента, другая — в центре Средиземноморья; двух наций, которые до того времени были ослаблены раздробленностью и внутренними раздорами и вследствие этого подпали под чужеземное владычество. Если Италия была подчинена австрийскому императору, то Германия находилась под не менее ощутимым, хотя и более косвенным, игом царя всея Руси. Результатом 18 марта 1848 г. было освобождение Италии и Германии от этого позора; если за время с 1848 по 1871 г. эти две великие нации были восстановлены и им в том или ином виде была возвращена самостоятельность, то это произошло, как говорил Карл Маркс, потому, что те самые люди, которые подавили революцию 1848 г., были вопреки своей воле ее душеприказчиками[392].

Повсюду эта революция была делом рабочего класса, именно он строил баррикады и расплачивался своей кровью. Но одни только парижские рабочие, свергая правительство, имели совершенно определенное намерение свергнуть и буржуазный строй. Однако, хотя они и сознавали неизбежный антагонизм, существующий между их собственным классом и буржуазией, ни экономическое развитие страны, ни духовное развитие массы французских рабочих не достигли еще того уровня, при котором было бы возможно социальное переустройство. Поэтому плоды революции достались в конечном счете классу капиталистов. В других же странах — в Италии, Германии, Австрии — рабочие с самого начала ограничились лишь тем, что помогли буржуазии прийти к власти. Но ни в какой стране господство буржуазии невозможно без национальной независимости. Поэтому революция 1848 г, должна была привести к единству и независимости тех наций, которые до того времени их не имели: Италии, Германии, Венгрии, Очередь теперь за Польшей.

Итак, если революция 1848 г. и не была социалистической, то она расчистила путь, подготовила почву для этой последней. Благодаря бурному развитию крупной промышленности во всех странах буржуазный строй за последние сорок пять лет повсюду создал многочисленный, сконцентрированный, сильный пролетариат; он породил, таким образом, употребляя выражение «Манифеста», своих собственных могильщиков. Без установления независимости и единства каждой отдельной нации невозможно ни интернациональное объединение пролетариата, ни мирное и сознательное сотрудничество этих наций для достижения общих целей. Попробуйте представить себе какое-либо общее интернациональное действие итальянских, венгерских, немецких, польских, русских рабочих при политических условиях, существовавших до 1848 года!

Значит, битвы 1848 г. были не напрасны. Не напрасно прошли и сорок пять лет, отделяющие нас от этого революционного периода. Плоды его начинают созревать, и я хотел бы только, чтобы выход в свет этого итальянского перевода «Манифеста» явился добрым предвестником победы итальянского пролетариата, так же как выход в свет подлинника явился предвестником международной революции.