Собрание сочинений. Том 3

У всех свое добро и зло,
Свой крест и кормчее весло.
Но есть закон природы.

Что всех, кого не свалит с ног,
Тех разгоняет жизни ток
К анодам и катодам.

Родится жесткий разговор
Больному сердцу вперекор
О долге и о славе.

Но как же сплавить те мечты
И надмогильные кресты
В кладбищенской оправе?

И это, верно, не про нас
Тот умилительный рассказ
И Диккенса романы.

Ведь наши версты велики,
Пещеры наши глубоки
И холодны лиманы,

И в разности температур
Гренландии и Эстремадур —
Такая есть чрезмерность,

Что каждому не хватит сил,
Чтоб мог, умел и воскресил
Свою былую верность,

Чтоб были снова заодно.
Не называли жизни дно
Благоуханным небом.

А если это не дано —
Не открывали бы окно,
Не подавали хлеба.

Ведь даже дружба и семья
Служить опорой бытия
Подчас уже не могут.

И каждый ищет в темноте
Своей обманутой мечте
Особую дорогу.

Мне впору только в петлю лезть,
Мне надоели ложь и лесть
И рабские поклоны.

Но где ж мне отыскать надежд,
Чтобы заполнить эту брешь
Совместной обороны?

И на обрывистом краю
Преодолею я свою
Застенчивость и робость.

Не веря век календарю,
Я с удивлением смотрю
На вырытую пропасть.

Но я туда не упаду,
Я удержусь на скользком льду,
На тонком и на ломком,

Где дует ветер прежних лет
И заметает чей-то след
Крутящейся поземкой.

X

Провозглашают петухи
Свои наивные стихи,
Дерут петушьи глотки,

И вздрагивают от волны,
Еще удерживая сны,
Прикованные лодки.

А морю кажется, что зря
Их крепко держат якоря
Заржавленною цепью,

Что нам пора бы плыть туда,
Где молча горбится вода
Распаханною степью,

Где море то же, что земля,
Оно похоже на поля
С поднятой целиною,

Как будто Божия соха,
Архангеловы лемеха
Копались в перегное,

Что, если б лодки настигал
На полпути бродячий шквал,
Он по добросердечью

Их обошел и пощадил,
Не закопал бы в мутный ил
И сохранил от течи.

А если б за живых гребцов
В них посадили мертвецов,
Отнюдь не самозванцев,

Они блуждали б среди шхер
Не хуже прочих на манер
Летучего Голландца.

XI