Собрание сочинений. Том 3

Что прошлое? Старухой скопидомкой
За мной ты ходишь, что-то бормоча,
И нищенская грязная котомка
Свисает с твоего костлявого плеча.

Что будущее? Ты — заимодавец —

Владелец уймы дутых векселей
Ты — ростовщик героев и красавиц,
Ты — виноград, какого нет кислей.

А настоящее? Схвати его, попробуй,

Минуты ход в ладонях ощути…
Беги, пока не износилась обувь
И не закрылись торные пути…

* * *

Мечты людей невыносимо грубы,
И им не нужны светлые слова.
Вот почему так немы эти губы
И поседела эта голова.

А жизнь, как зеркало, движению враждебна:

Она хранит лишь мертвое лицо,
Она вошла ошибкою судебной
На это шаткое, крикливое крыльцо…

* * *

Безобразен и бесцветен
Хмурый день под ветром серым
Все живущее на свете —
Разбежалось по пещерам.

И глядят там друг на друга

Люди, лошади, синицы —
Все в один забились угол,
Не хотят пошевелиться.

И на небе невысоком,

Что по пояс горной круче,
Синевой кровоподтека
Набегающие тучи…

* * *

Это все — ее советы,
Темной ночи шепотки,
Обещанья и приветы,
Расширявшие зрачки.

Это жизнь в лесу, вслепую,

Продвиженье наугад,
В темень черно-голубую,
В полуночный листопад,

Где шуршат, как крылья птицы,

Листья старых тополей,
Где на плечи мне садится
Птица радости моей.

* * *

Ни версты, ни годы — ничто нипочем
Не справится с нашим преданьем.
Смотри — небеса подпирает плечом
Северное сиянье.

И нас не раздавит глухой небосвод,

Не рухнет над жизнью овражьей,
Не вплющит в библейский узорчатый лед
Горячие головы наши.

Порукой — столбы ледяного огня,

Держащие небо ночами…
Я рад, что ты все-гаки веришь в меня,
Как раньше, как в самом начале…

МАК

Пальцами я отодвинул
Багровые лепестки,
Черное сердце вынул,
Сжал в ладоней тиски.

Вращаю мои ладони,

Как жесткие жернова,
И падают с тихим стоном
Капельками слова.

Мне старики шептали:

Горя людского знак
Этот цветок печали —
Русский кровавый мак.

Это моя эмблема —

Выбранный мною герб —
Личная моя тема
В тенях приречных верб…

* * *

Все плыть и плыть — и ждать порыва
Набравшей мужества волны.
Лететь, волне вцепившись в гриву,
Иль видеть сны, глухие сны.

Где над землею раздраженно

Мигает, щурится гроза
И едкий дым мостов сожженных
Ей набивается в глаза.

* * * [47]

В гремящую грозу умрет глухой Бетховен,
Затмится солнце в Кантов смертный час.
Рассержен мир — как будто он виновен
Или винит кого-нибудь из нас.

Природа не всегда к искусству равнодушна

И гения судьбой подчас возмущена,
Имеешь уши слышать — слушай,
Как затаился гром, как дышит тишина.

* * *