Собрание сочинений. Том 3

Хрупка хрустальная посуда —
Узорный рыцарский бокал,
Что, извлеченный из-под спуда,
Резьбой старинной заблистал.

Стекло звенит от колыханья,

Его волнуют пустяки:
То учащенное дыханье,
То неуверенность руки.

Весь мир от шепота до грома

Хотел бы высказаться в нем,
Хотел бы в нем рыдать, как дома,
И о чужом, и о своем.

Оно звенит, стекло живое,

И может вырваться из рук,
И отвечает громче вдвое
На приглушенный сердца стук.

Одно неверное движенье —

Мир разобьется на куски,
И долгим стоном пораженья
Ему откликнутся стихи.

Мы там на цыпочках проходим,

Где счастье дышит и звенит.
Мы дружбу с ангелом заводим,
Который прошлое хранит.

Как будто дело все в раскопках,

Как будто небо и земля
Еще не слыхивали робких,
Звенящих жалоб хрусталя.

И будто эхо подземелий

Звучит в очищенном стекле,
И будто гул лесной метели
На нашем праздничном столе.

А может быть, ему обещан

Покой, и только тишина
Из-за его глубоких трещин
Стеклу тревожному нужна.

* * *

Вхожу в торфяные болота
С судьбою своею вдвоем,
И капли холодного пота
На лбу выступают моем.

Твой замысел мною разгадан,

Коварная парка-судьба,
Пугавшая смолоду адом,
Клейменой одеждой раба.

Ты бродишь здесь с тайною целью,

Покой обещав бытию,
Глушить соловьиною трелью
Кричащую память мою.

* * *

Скажу тебе по совести,
Очнувшейся от сна, —
Не слушай нашей
Не для тебя она.

И не тебе завещаны

В предсмертной бормотне
И сказки эти вещие,
И россказни зловещие
У времени на дне.

Не комнатной бегонии

Дрожанье лепестка,
А дрожь людской агонии
Запомнила рука.

И дружество, и вражество,

Пока стихи со мной,
И нищенство, и княжество
Ценю ценой одной.

ЯСТРЕБ [53]

С тоской почти что человечьей
По дальней сказочной земле
Глядит тот ястреб узкоплечий,
Сутулящийся на скале.

Рассвет расталкивает горы,

И в просветленной темноте
Тот ястреб кажется узором
На старом рыцарском щите.

Он кажется такой резьбою,

Покамест крылья распахнет.
И нас поманит за собою,
Пересекая небосвод.

БЕЛКА [54]