Собрание сочинений (Том 3)

День за днем шла она и пришла в совхоз "Ясный берег" и привела коров.

Отгремела война, идет к концу первый послевоенный год - тысяча девятьсот сорок шестой.

Молоденькая доярка Нюша прибежала к Настасье Петровне и сказала, что Грация, кажется, уже беспокоится.

Последние дни Нюша то и дело забегала в родилку: она боялась, что с Грацией случится то же, что было с Мушкой. Отел Грации был для Нюши началом осуществления ее надежд.

- Беспокоится, - сказала Нюша. - То встанет, то ляжет, то обратно встанет. А они все ушли на партийно-комсомольский актив, и Дмитрий Корнеевич, и Анатолий Иваныч, и Бекишев... Один Иннокентий Владимирович дома. Я сбегаю?

- Постой, - сказала Настасья Петровна. - Тебе скажут, когда бежать. Пойдем.

Настасья Петровна работала в профилактории. На ее попечении находились новорожденные телята до десятидневного возраста. Это самый нежный возраст, когда труднее всего сохранить теленка. Настасья Петровна сохраняла сто процентов. Даже в трудные военные годы сохраняла сто процентов, и телята давали привес выше нормы. В этом была ее слава и гордость.

Работа ее чистая. Пол в профилактории сухой, посыпанный опилками; пахнет свежим сеном и свежим молоком. Работает Настасья Петровна в белом халате и белой косынке.

Она сняла халат, накинула тулуп и по освещенному коридору-переходу пошла с Нюшей к Грации. В это время года коров в родилке стояло не много, людей не было, кроме дежурной скотницы. Засучив рукава, дежурная обмывала Грацию креолином.

- Вот, и вас привела! - сказала она с досадой. - Как будто я сама не управлюсь.

- А я помогу, очень просто, - сказала Настасья Петровна. - Все у вас готово-то?

- Все, - ответила Нюша, трепеща от торжественности момента. - Я позову Иннокентия Владимировича.

- Наследного прынца принимаем, не иначе, - сказала дежурная.

- Где мешковина? - спросила Настасья Петровна. - Чем Иннокентия Владимировича - мешковину подай.

- Иннокентий твой Владимирович и не придет, - сказала дежурная. - Он у нас аккуратненькой, брезгливенькой. Случится подойти к скотине - два часа потом руки моет и одеколоном душит.

- Настасья Петровна, - сказала Нюша бледными губами, - если и с Грацией чего-нибудь случится, я не переживу.

- Держи креолин! - приказала Настасья Петровна.

Грация была здорова, телилась третий раз, случай был легкий. Теленок шел передними ножками, на ножках лежала его головка. Настасья Петровна приняла его, протерла шерстку сеном и мешковиной... Вот еще один. Две с половиной тысячи этих маленьких, шелковых, с живыми глазами, смотрящими сразу после рождения, прошло через ее руки за пятнадцать лет.

- Красивенький! - срывающимся голосом сказала Нюша. - Мордочка беленькая...

- Прибирай, Фрося, Грацию, - сказала Настасья Петровна. - А ты, Нюша, сходи заяви Иннокентию Владимировичу, чтоб шли прививки делать. Да смотри - молозиво принесешь вовремя, не задержишь.

Она завернула теленка в свой тулуп и понесла в профилакторий.

Уже был приготовлен для новорожденного обмытый креолином ящик, на высокой подставке, чтобы не дуло с пола. В ящике чистое сено, поверх сена байковое одеяльце. Другим одеяльцем Настасья Петровна укрыла теленка. Еще в трех клетках спали телята, она прислушалась к их дыханию - оно было ровное, детское...

...Легкое постукиванье сапожков по посыпанному опилками полу: Нюша принесла молозиво.

- Мы уже в книге отмечены, - сказала она. - Завтра имечко нам объявят. Как придет Анатолий Иваныч, Иннокентий Владимирович сказал, сразу его пришлет прививки делать, хоть будь два часа ночи. Вот мы какие важные.

Настасья Петровна налила молозива в соску и дала теленку. В первое мгновение он не понял, чего от него хотят, потом шевельнул ноздрями, повел глазами задумчиво и начал сосать так, словно его этому учили.

- Образованный какой, - шептала Нюша, стоя у двери (к телятам Настасья Петровна не позволяла подходить). - Мордочка беленькая, назвать бы Беляночка, или Снежная, или Снежинка... А назовут на букву "р".

Нюша - дочь скотника Степана Степаныча. Она поступила в совхоз во время войны. Сначала была на черной работе, потом ее подучили и поставили дояркой.

Она была самой младшей и самой неопытной. Если ей случалось вмешаться в разговор старших доярок, ее не обрывали, но делали вид, что не слышат: девочка - что с нею говорить. Ее только учили - все, кому не лень.

"А не довольно ли учить? - думала Нюша. - Я уже, кажется, полный ваш курс прошла. Погодите, будет времечко, поступлю в вуз, вернусь к вам старшим зоотехником. Иннокентия Владимировича в трест переведут, а меня на его место. И я вам дам жизни не так, как он дает..."

Однажды она набралась храбрости: пошла к директору и попросила, чтобы ей дали хороших коров. Директор был новый, Коростелев Дмитрий Корнеевич. Ей понравилось, что он слушал ее с полным вниманием.

- У нас на первой ферме весь скот хороший, - сказал он.

- Хороший-то хороший, - сказала Нюша, - так элиту-рекорд всю чисто другие забрали. И даже просто элиту.

- Ладно, - сказал Коростелев, - посмотрим, дадим тебе что-нибудь.