Собрание сочинений (Том 3)

"Что, Нюша? Так начинается слава". Нюша исхудала. "В спичку, в спичку исхудала!" - говорила мать. Глаза запали, ушли в глубокие темные ямы. Первая дойка была в половине четвертого утра, а последняя в половине одиннадцатого вечера - исхудаешь тут... Каждый день Коростелев и Бекишев, бригадир и доярки гнали Нюшу. "Бери выходной, с ума сошла, в больницу себя загонишь, без тебя будто некому управиться!" - кричали доярки, жалея ее и сердясь от жалости. Она их не слушалась: какой там выходной! Уйти, когда сбываются наконец ее желанья?!

Раньше дни были коротенькие, особенно зимние, когда светает поздно, темнеет рано. Как будто только что встал и умылся - ан уж ложиться время. И не вспомнишь сразу, что было в четверг, а что в среду, потому что четверг был похож на среду, а среда на вторник... Теперь дни стали очень длинные: от утра до ночи столько событий, встреч, разговоров! И уже не похож вторник на среду, потому что одно происходило во вторник, а другое в среду. И каждое происшествие врезывается в память навеки, и все как есть Нюшины нервочки натянулись и поют...

- Нюшка, падешь! Ой, смотри, девка, падешь!

- Отвяжитесь! Не паду!

В совхозе инструктор обкома партии, с ним Иван Никитич Горельченко. Пятьдесят девять литров надоила Нюша от Стрелки... Еще газета, областная, в ней портрет, похожий, но без клипс, такая обида!.. Данилов приехал, на летучке объявляет Нюше благодарность... Прибыл представитель от министерства, изучать Нюшин опыт... Стрелка, Стрелка, не подведи! Шестьдесят два и одна десятая... Кого тут нет сейчас в совхозе - райзо, облзо, зональная станция, колхозные животноводы. Кто приходит пешком, кто приезжает в санях, кто поездом, кто машиной. Одни побудут и уйдут, другие остаются пожить. Уже у всех служащих есть постояльцы. Бекишев с женой, говорят, на полу себе стелят, кровать и диван гостям отдали... Шестьдесят три литра... Ветеринары не отходят от Стрелки. Представитель министерства считает необходимым ввести дополнительное кормление в ноль часов двадцать минут: овсяная мука и брюква... Шестьдесят пять литров... Коростелев, Дмитрий Корнеевич, давеча пришел, спрашивает как всегда: "Ест?" - "Ест". "А ты ешь?" - спрашивает вдруг. Нюша засмеялась, а он ей на лоб руку положил, пощупал, нахмурясь - нет ли жара у нее. Какой там жар... Данилов обязал директоров совхозов обсудить Нюшин опыт на собраниях... Из министерства опять телеграмма - чтобы каждый день производили ветосмотр Стрелки, а ей и так то температуру измеряют, то пульс, то дыхание. Два журнала заведены на Стрелку: журнал наблюдений за состоянием здоровья и журнал расхода кормов... Шестьдесят шесть и восемь десятых... Облзо и зональная станция взяли на себя научную консультацию по кормлению Стрелки, до сих пор в "Ясном береге" только Брильянтовая пользовалась такой честью... Опять телеграмма - от министра! Беспокоится: как в совхозе с кормами, не подбросить ли концентратов. Да, да, да! Подбросить! Да побольше!.. Пришла центральная газета: и Нюша, и клипсы - как живые!.. Телеграмма от академиков; когда ее принесли, Нюша доила, прочла через плечо. Надоели ей телеграммы. Взяли бы лучше да приехали, помогли высокоавторитетным своим советом... И они приезжают, как по заказу, даже не приезжают, а прилетают - специально им дали самолет, чтобы слетать к Нюше. Два академика, оба седенькие, один бритый, другой с бородкой. Ходят ботиночками своими по грубым мосткам скотного двора, а другие все следом, как свита... Академики постановляют: "В целях создания для коровы более продолжительного отдыха в ночное время, перевести на шестикратное доение, перенеся последнее доение с 23.30 на 22 часа..." Ну, Стрелка, ну, золото мое! Шестьдесят восемь и пять десятых... Громадные рационы выписываются Стрелке. "Ест?" - "Ест!"

Семьдесят один.

Она сидела и доила корову, маленькая девушка в малиновых, ягодками, сережках; академики, хозяйственники и партийные работники стояли почтительно и смотрели, как она доит.

На пятьдесят шестой день после отела Стрелке скормили девяносто два килограмма кормов, считая обрат. Она дышала как паровоз, но ела. В этот день дала семьдесят два и девять десятых литра молока. На другой день отказалась есть.

- Стоп! - сказал академик с бородкой.

- Ну да? - грустно сказал Коростелев.

Бекишев и Толя пошли в служебку и составили акт: "Принимая во внимание общее состояние коровы на такое-то число и слабую поедаемость установленных рационом кормов при высоком удое, дальнейшее раздаивание и удержание рекордного удоя считать нецелесообразным и опасным для здоровья животного".

Нюша медленно прочитала акт, с трудом вникая в смысл неуклюжих фраз. У нее было такое чувство, словно она бежала, бежала, бежала, едва касаясь земли, и вдруг ее схватили и остановили сразу...

- Я пойду, - сказала она.

- Придется задержаться еще часа на два, - сказал Бекишев. - Мы сейчас отсюда в красный уголок. Там из колхозов пришли доярки, требуют, чтобы вы им рассказали, как это у вас получилось.

- А что получилось? - спросила Нюша. - Ничего такого. Вольница дала семьдесят семь и семь.