Собрание сочинений. Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Телефон в конторе
сутки тараторит.
Вся дрожит от звона
грудка телефона.
Раньше по неделе
в трубке не гудели.
Не звенел, не тинькал
телефон, и часто
мостик-паутинка
у звонков качался.
А сейчас из главка:
— Что идет? — Заправка.

Раньше редко-редко

цоканье контактов,
а сейчас — директор,
и за ним — редактор,
и опять из главка:
— Как проходит плавка? —
Вдруг звонят из ТАССа:
— Срочно, что с Мазаем?
Мы в теченье часа
ничего не знаем!
Мы же ТАСС, поймите!
— Да-с? Повремените.

В тесноте конторы

связи ждут спецкоры.
Тесно им, как в ступке.
К трубке, к черной трубке,
на скамью влезая,
диктовать Мазая,
я тянусь: — Сто строчек!
Стихотворный очерк.
Срочно ведь! Отправьте
«Комсомольской правде»! —
Трудно телефону:
вызов раз за разом!
Смотрит удивленно
диском многоглазым.

Провод синь рассвета

тянет нитью тонкой.
А в Москве газета
вышла только-только.
Буквами чернея,
влажная от клея,
тоже рассветает
на стене, и тут же
стал народ, читает
по дороге к службе.

Обсуждают люди:

— Знать, победа будет.
— С виду парень гордый.
— Что ни день — рекорды!
— Он других потянет.
— А других другие.
— Вот и жарче станет
жизнь в металлургии.
— А он, глядите, молод!
— А вот его бригада!
— И нам на «Серп и молот»,
вот такого б надо!

Шли на службу люди.

Луч зарю расплавил.
И мысль насчет орудий
командир прибавил.

А телефон в конторе

снова тараторит.
Скачут буквы диска,
и телефонистка
в доску, будто в соты,
тычет провод сотый.
Срочно! В адрес главка.
Скоростная плавка.
Сто четыре тонны!
Опроверг законы,
опрокинул нормы!..
И мчатся электроны
в провод телефонный:
— Сто четыре тонны!..
— Сто четыре тонны!..

Рождается сталь