Собрание сочинений. Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Два крыла с кабиною —
над землей любимою…

Проплываешь, Родина,

в музыке пропеллерной…
День, тобою пройденный, —
путь, и мной проделанный!
Всюду, где ни хожено,
шел твоей дорогою,
ты была встревожена —
я вставал с тревогою!
Крепла ты — уверенней
я шагал по улицам.
Открывала двери мне,
запретив сутулиться.
Строчкой, каплей каждою,
что из сердца точится —
жил твоею жаждою
поиска и творчества.
Радовался выставке,
ордену колхозницы,
украинской вышивке,
славе нашей конницы,
любовался мощною
на Днепре турбиною…
И ты ко мне — хорошую
привела, любимую.

Всюду, где б ни ездил я,
имя твое названо.
Жизнь, любовь, поэзия —
все тебе обязано.
А когда Мазая ты
у печи заметила,
той же мыслью занятый,
сталевара встретил я.
И в среде товарищей
я — любовь к тебе мою —
видел подрастающей
будущей поэмою!

У инженера

Резкий ветер.
Шум азовской шири.
Окна светят
в городской квартире.

В фразах горечь

искренних признаний:
— Петр Егорыч…
Не хватает знаний!

Связан, скован.

Третий день — осечки.
Плавка снова
засиделась в печке.

Совесть гложет,

день — и поседею…
Бросить, может,
всю мою затею?

Чушь — новатор

при одной смекалке!
Кривоваты
линии на кальке…

Чай отставил

инженер курчавый.
— Вы не правы. —
Затянулся «Явой».

— Тот ошибок

мог бы не наделать,
кто решил бы
ни черта не делать!

Разве счастье —

жить на всем готовом,
а не в страсти —
обжигаться новым?

План ваш верен:

плавки скоростные, —

я уверен, —
клад для индустрии!

Вашей сметке

придадим мы форму:
образ четкий
схем и точных формул —

площадь пода,

время, жар режима,
прочность свода,
веру и решимость!

В график вправим

прихоти реакций
и заставим
печку — постараться!

Друг отважный!

Ваш почин так важен,
что багаж мой
почитайте — вашим,

В нафталине,

что ли, прятать знанья?
Это — ныне
и мое заданье!

Так что ясно?

Сникли сгоряча вы…
— Рассмеялся
инженер курчавый.

Дунул в фортку

ветерок азовский —
свежий, верткий,
с запахом известки…

— Я за ветер,

свежий и тревожный!
Взять рейсфедер!
Стать за стол чертежный!

И с барьером

навсегда покончим —
между инженером
и рабочим!

Мариуполь

спит под черепицей
круглой, крупной…
Лишь двоим не спится.

Резкий ветер.

Ночь. Часа четыре.
Окна светят
в городской квартире…

Сто четыре тонны!