Собрание сочинений. Том 5

Если мы нечаянно наступаем на ногу наших ближних в метро или на перекрестке, мы все-таки приносим извинения. Если мы оскорбляем наших жен грубыми словами, лучшие из нас предпочитают взять свои слова обратно. Но нельзя сложа руки ждать, когда наконец агрессивные националисты или религиозные террористы сами, по доброй воле, cмирнехонько сложив губы сердечком, будут брать обратно свои самые оскорбительные слова о других народах и религиях. Свобода слова не должна переходить в свободу личных оскорблений и попрания прав человека.

Увы, есть те, кто не слишком следует главным великим заповедям многих религий и великих писателей, услужливо подчиняясь мелким лицемерным командам собственной трусости и не дозволенной никем вседозволенности. Лишь нравственно сильный человек способен открыто признавать свои ошибки. Нo мы должны все-таки понимать, где ошибки, а где преступления. Все, даже самые умные люди, не могут прожить жизнь без ошибок. Почему бы нам однажды не остановиться, подумать, передохнув от соревнований национальных самолюбий, и собираться вместе руководителям всех стран хоть раз в три года, не обвиняя ни в чем других, но прежде всего заговорив о собственных ошибках.

Вместо этого мы продолжаем парад самооправданий. Но почти никто не берет назад политических оскорблений, боясь потерять так называемое «лицо», и продолжаются оскорбления в прежнем направлении.

Если это правда, что у всех нас есть несколько жизней, я попросил бы Бога наказать всех антисемитов тем, что они оказались бы евреями, почувствовав на собственной шкуре все оскорбления и преследования, а все белые расисты родились бы заново чернокожими, чтобы они почувствовали, что такое суд Линча и что такое скрываемый, но все еще проявляющийся расизм. Мы обязаны чувствовать себя виноватыми во всех ненавистях мира. Многие лишь цинично ухмыляются над таким выражением, как «семья человечества», а еще хуже – если употребляют его, то лицемерно.

4

Одно время внимание почти всех западных политиков как на символе зла было сосредоточено на Саддаме Хусейне. Это было легче для Запада – приписать все грехи Саддаму, а потом лихорадочно искать следующего кандидата, на которого сразу свалить все на свете.

Военные комплексы европейских стран и США порой безрассудно увеличивают и увеличивают количество оружия и продают его, даже не задумываясь, в руки тех, кто завтра, быть может, будет убивать при его помощи даже их собственных детей. Мог ли Саддам Хусейн быть таким же опасным, каким он стал бы без немецкой химии, без американского хайтека и без относительной терпимости к нему Запада, будто к игральной карте против Ирана, или без неосторожных симпатий некоторых советских чиновников, заключавших с ним сделки? Саддам – это наш общий коммунистическо-капиталистический выкормыш, мы все ответственны за все его игрушки смерти в игре против бездомных курдов. Когда президент Буш-старший начал войну с Саддамом Хусейном, чтобы остановить вторжение в Кувейт, он все-таки предостерег своих генералов от вторжения в Ирак и от расправы с ним. Однако мне кажется, что заманчивая инерция этого вторжения и расправы с Саддамом застряла во многих головах под военными фуражками и может быть безрассудно реализована каким-нибудь будущим президентом. Почему безрассудно? Да потому что если американцы оккупируют Ирак и сбросят Саддама, то они унаследуют все его нерешенные проблемы и могут надолго запутаться в сложных отношениях суннитов с шиитами, да и с теми же курдами, в чем вряд ли хорошо разбираются. Пески Ирака да и других арабских стран могут оказаться для них своеобразно сухой невылазной трясиной на долгие годы, какими для нас оказались когда-то пески Афганистана. Я был поражен наивной детскостью и пафосной безвкусицей некоторых комментариев к войне в Персидском заливе. Один телевизионный американский журналист с энтузиазмом воскликнул, что небо, наполненное летающими ракетами, было красиво, как сверкающая рождественская елка. Подыскивая точное английское слово к этому лицемерию, я даже изобрел слово «Warnography». Любопытно было телевизионное интервью генерала Шварцкопфа, когда он после того, как оказался не у дел, пожаловался репортеру, что невыносимо скучает на пенсии, ибо раньше достаточно было движения его мизинца, чтобы летели самолеты, шли танки, а сейчас он чуть ли не целую неделю безуспешно ждет сантехника после безуспешно отчаянного вызова. А может быть, вообще войны возникают одна за другой только потому, что некоторые генералы не у дел смертельно скучают?

5

Много лет тому назад я был на границе между бывшей советской республикой Грузия и Турцией. Государственной границей была тоненькая речушка. Она непроходимо разделяла столькие семьи. Когда кого-то хоронили на турецкой стороне реки, по грузинской стороне тоже шла похоронная процессия их родственников.