Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории.

Первый взгляд на окрестность убедил меня в прежнем предположении, в невозможности местонахождения здесь золотосодержащих россыпей, бывших предметом моей поездки на Златипу. Кругом господствовал юрский известняк, а на месте – вонючий известняк; однако заложили несколько шурфов, и все они остановились на плотном, вонючем известняке, не перерезав даже ни одной россыпи. Я заметил сопровождавшему меня монаху неосновательность общего мнения черногорцев, будто бы это место называется Златицей, потому, что в почве его находится золото. «Так думают только катуняне, – сказал мне монах, голосом человека, разрешающего совершенно вопрос, – по-нашему, оно называется Златицей совсем по другой причине». – «А почему?» – спросил я. – «Шел когда-то Савва преподобный через это место, куда собрались мы теперь, и видит ниву, волнующуюся колосистой пшеницей, как вскипяченным золотом; преподобный приблизился: нива удобрена до возможности трудолюбивым хозяином; тогда Савва обратился к нему и сказал: дом твой будет всегда избыточен, как полная чаша, а место это будет твоей Златицей».

Оставляя черногорцев при общем их мнении, я выскажу теперь свое предположение о происхождении слова Златица. Надобно прежде заметить, что название Златицы и Сребреницы довольно обще в далматийском приморье, где нет и следов месторождения этих металлов. На Златице черногорской находили, и теперь находят древние монеты; здесь отрыли, раз, горшки, чрезвычайно огнепостоянные, находили какие-то странные, по словам черногорцев, орудия, и я видел сам некоторого рода сплав, совершенно подобный шлакам: почему не предположить, что здесь был монетный двор Диоклеи, или что, наконец, место это названо Златицей по обилию монет, которые находят здесь.

Монах рассчитал верно время: едва пробыли мы на месте несколько часов, как сторожевые прибежали сказать, что в Подгорице заметно чрезвычайное волнение, и что пешие и конные показываются за стенами ее. Первой моей мыслью было обратиться в Кучи, но я вспомнил, что большая часть людей, находившихся в моем отряде, враждовала с кучанами, и что сами мы не могли ожидать доброго приема от магометан и католиков, хотя поданных владыки; а потому, мы отправились прежним путем. – Заключу тем, что вся поездка наша на Златипу обошлась нам в несколько выстрелов, разменянных с турками.

Мы возвратились в Чилию поздно ночью, и застали попа Ивана в сильном беспокойстве о нашей участи.

На другой день, рано утром, когда я готовился покинуть край, который встревожил одним своим присутствием, вдруг раздался громкий шум на монастырском дворе, и вскоре за тем вторгся ко мне в комнату незнакомый человек, в странном наряде, без усов и с бакенбардами; что явно доказывало его чуждое Черногории происхождение; вслед за ним хотел было ворваться один из переников, но, удержанный моим присутствием, остался у дверей, и, казалось, с нетерпением ожидал, чтобы ему позволено было объясниться; не менее желали этого и все, бывшие в комнате. Незнакомец первый начал говорить, по-итальянски, римским наречием. Напрасно заставлял я его объясниться по-сербски, чтобы удовлетворить любопытство всех присутствовавших: он едва знал несколько слов на этом языке, которые страх, конечно, выбил у него из головы на ту пору.