Собрание сочинений в 50 томах. Том 3. Две Дианы

— Дальше?.. — Этого Габриэль не знал и бродил теперь лишь в потемках предположений. Однако он продолжал: — Вы любили Жака де Монтгомери, герцогиня, и я осмеливаюсь предположить, что вам еще дорога его память. Ибо если он и исчез с лица земли, то из-за вас. И вот я именем его заклинаю вас, герцогиня, разрешить мне задать один вопрос, который может показаться вам очень дерзким. Но я повторяю, что жизнь моя связана с этим ответом, и если вы мне в нем не откажете, то отныне я буду ваш душою и телом…

— Довольно, сударь, — сказала герцогиня. — Задайте же этот страшный вопрос.

— Позвольте мне, произнося его, преклонить перед вами колени, — сказал Габриэль и действительно опустился на колени и с бьющимся сердцем, тихо спросил: — Герцогиня, вы любили графа де Монтгомери в тысяча пятьсот тридцать восьмом году?

— Возможно, — ответила Диана де Пуатье. — Дальше.

— В январе тысяча пятьсот тридцать девятого года граф исчез, а в мае того же года родилась будущая герцогиня де Кастро.

— И что же?

— Вот здесь-то, герцогиня, — продолжал Габриэль едва слышно, — здесь-то и заложен томящий меня секрет. Я умоляю вас открыть мне его. Ведь от него зависит вся дальнейшая моя судьба, и, поверьте, он умрет в моей груди, если вы удостоите меня откровенности. Перед этим распятием клянусь вам, сударыня: у меня вырвут прежде жизнь, чем ваше признание. К тому же вы можете всегда отречься от него, вам поверят больше, чем мне… Герцогиня! Кто отец Дианы де Кастро? Действительно граф де Монтгомери?

— Ха-ха! — презрительно рассмеялась Диана. — Вопрос и впрямь дерзкий! И вы правильно поступили, предпослав столь пространное введение. Но успокойтесь, милейший, я не гневаюсь на вас. Вы и в самом деле заинтересовали меня своей загадкой, и, знаете ли, загадка эта еще продолжает меня занимать, ибо, в сущности, вам-то что за дело, господин д’Эксмес, дочь ли короля или дочь графа герцогиня Ангулемская? Король считается ее отцом, этого довольно для вашего честолюбия, если вы честолюбивы. И что за бесцельное желание допросить прошлое? У вас есть для этого основание, сударь?

— Вы правы, герцогиня, основание у меня есть, но я заклинаю вас не спрашивать меня о нем, — отозвался Габриэль.

— Вот как! — воскликнула Диана. — Мои тайны вы желаете знать, а свои скрываете. Сделка для вас, во всяком случае, небезвыгодная.

Габриэль подошел к дубовому резному аналою, стоявшему за креслом Дианы, и снял с него распятие слоновой кости.

— Можете ли вы поклясться вечным спасением своим, герцогиня, молчать о том, что я вам сообщу, и никогда не злоупотреблять этим сообщением?

— Ну и клятва! — удивилась Диана.

— Да, сударыня, я знаю, что вы ревностная и набожная католичка, и если вы поклянетесь спасением души своей, то я поверю вам.

— А если я откажусь поклясться?

— Тогда я промолчу, сударыня, и вы откажетесь сохранить мне жизнь.

— Знаете, сударь, вы удивительно раззадорили мое женское любопытство. Тайна, которою вы так трагически окружаете себя, притягивает и, сознаюсь, искушает меня. Но предупреждаю вас, что если я поклянусь, то лишь для того, чтобы лучше вас понять. Поклянусь из чистого любопытства, должна вам признаться!

— Я тоже, герцогиня, руковожусь лишь стремлением узнать тайну, но только любопытство мое сродни любопытству подсудимого, ожидающего смертного приговора. Как видите, горькое и страшное любопытство. Угодно ли вам дать эту клятву?

— Говорите же, я буду повторять за вами эту вашу клятву.

И действительно, Диана повторила за Габриэлем:

— "Вечным спасением своим в настоящей и в грядущей жизни клянусь никому в мире не открывать тайны, которую вы мне сообщите, никогда ею не пользоваться вам во вред и во всем поступать так, словно она оставалась и навсегда останется мне неизвестной".

— Так, герцогиня, благодарствуйте за первое доказательство снисхождения. Теперь вам все объяснят два слова: имя мое — Габриэль де Монтгомери, и Жак де Монтгомери — мой отец.

— Ваш отец! — воскликнула пораженная Диана.

— Таким образом, — продолжал Габриэль, — если Диана де Кастро — дочь графа, то та, кого я люблю, — моя сестра.

— А, понимаю… — протянула, несколько опомнившись, Диана де Пуатье. "Вот что спасает коннетабля", — подумала она.

— А теперь, сударыня, — твердо заявил побледневший Габриэль, — окажите мне милость, поклянитесь на этом распятии, что герцогиня де Кастро — дочь короля Генриха Второго! Вы молчите? Почему вы молчите, герцогиня?

— Потому что не могу поклясться в этом.

— О Боже мой! Диана — дочь моего отца? — пошатнувшись, спросил Габриэль.

— Этого я не знаю. И никогда не скажу! — воскликнула г-жа де Валантинуа. — Диана де Кастро, конечно же, дочь короля.

— Правда? О, герцогиня, как вы добры! Но простите, быть может, слова эти подсказаны вам вашими личными интересами?.. Поклянитесь же, сударыня, поклянитесь. Во имя дочери вашей принесите клятву в этом!

— Не принесу! — отрезала герцогиня. — С какой стати мне клясться?