Собрание сочинений в 50 томах. Том 3. Две Дианы

— Полно, — сказала она с напускной подозрительностью, — я ведь вас еще, кажется, не свела с ума настолько, чтобы вы забыли свои интересы… Но знайте, Габриэль, я хочу возвеличить вас. До сих пор я держалась в тени, на втором плане, но скоро буду блистать на первом. Госпожа Диана де Пуатье по своему возрасту не сможет сохранять долго свою красоту и влияние. С того дня, как чары этой женщины перестанут действовать, начнется мое царствование! Король поймет когда-нибудь, что нет у него советчика опытнее, искуснее, находчивее меня. А тоща, Габриэль, на что может притязать человек, соединивший свою судьбу с моею в ту пору, коща она еще не определилась? Полюбивший во мне женщину, а не королеву? Разве не пожелает правительница государства достойно вознаградить того человека, который посвятил свою жизнь Екатерине? Разве не станет он ее помощником, ее правой рукой, истинным королем при короле-призраке? Так как же, Габриэль, хотите вы быть этим человеком? — И она смело протянула ему руку.

Габриэль, преклонив колено, поцеловал эту белую и красивую руку… Но он был слишком цельной и честной натурой, чтобы примириться с хитростями и обманом, каких требует лживая любовь. Он был слишком откровенен и решителен, чтобы колебаться в выборе между ложью и опасностью. И, вскинув свою благородную голову, он сказал:

— Ваше величество, скромный дворянин, припавший к вашим стопам, просит вас смотреть на нею как на почтительнейшего из ваших слуг и преданнейшего из ваших подданных, но…

— Но не этих почтительных излияний ждут от вас, мой благородный кавалер, — перебила его, улыбаясь, Екатерина.

— И тем не менее, ваше величество, — продолжал Габриэль, — беседуя с вами, я пользовался более нежными словами, ибо — простите великодушно — люблю другую женщину. Я полюбил ее раньше, чем увидел вас. Это госпожа Диана де Кастро. Так что в сердце моем нет места для другой, будь она даже королевой.

Побледнев и поджав губы, Екатерина произнесла только:

— А!

Габриэль, опустив голову, бестрепетно ждал бури негодования и презрения, которая должна была обрушиться на него. Взрыв презрения и негодования не заставил себя долго ждать.

— Знаете ли вы, господин д’Эксмес, — сдержанно заговорила Екатерина Медичи после нескольких минут тяжелого молчания, — знаете ли вы, что я нахожу вас очень смелым, чтобы не сказать — наглым! Кто вам говорил о любви, сударь? С чего вы взяли, что готовится покушение на вашу столь пугливую добродетель? Вы нанесли, сударь, тяжкое оскорбление женщине и королеве!

— О, ваше величество, — возразил Габриэль, — поверьте, что мое благоговейное почтение…

— Довольно! — остановила его Екатерина. — Повторяю вам, что вы оскорбили меня. Зачем вы здесь? Что вас привело сюда? Какое мне дело до вашей любви, госпожи де Кастро и всего прочего? Вы пришли ко мне за сведениями? Дурацкий предлог! Вы хотели превратить королеву Французскую в орудие подлого дознания, нужного вашей страсти? Это бессмыслица, говорю вам! И еще раз повторяю: это оскорбление.

— Нет, сударыня, — гордо выпрямившись, ответил Габриэль, — встретить честного человека, которому легче причинить вам боль, нежели обмануть, — это не оскорбление.

— Замолчите, сударь! — крикнула Екатерина. — Я приказываю вам замолчать! Счастье ваше, что я не намерена рассказать королю про ваше дерзновенное заблуждение. Но никогда больше не показывайтесь мне на глаза и считайте отныне Екатерину Медичи своим заклятым врагом. Да. Я еще доберусь до вас, будьте в этом уверены, господин д’Эксмес. А теперь — прочь отсюда!

Габриэль поклонился королеве и удалился, не прибавив ни слова.

"Ну, вот и еще враг, — подумал он, оказавшись один. — Иметь своими врагами фаворитку короля и жену короля! А вдобавок, быть может, и самого короля! Пойдем теперь к Диане: пора. И дай Бог уйти от нее не с таким тяжелым сердцем, с каким ушел я от этих двух дьяволиц! "

XVI ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ИЛИ БРАТ?

Когда Жасента ввела Габриэля в комнату Дианы де Кастро, которая по праву узаконенной дочери короля жила в Лувре, Диана в простодушном девическом порыве бросилась ему навстречу, нисколько не скрывая своей радости. Она подставила Габриэлю для поцелуя лоб, но он только пожал ей руку.

— Наконец-то, Габриэль! С каким нетерпением я ждала вас, мой друг! Последние часы я не знала, с кем поделиться радостью, переполнявшей меня. Я говорила сама с собою, смеялась своим мыслям, безумствовала… Но вот и вы, Габриэль!.. Но что с вами, мой друг? Почему у вас такой холодный, серьезный, замкнутый вид? Разве так нужно выражать свою любовь ко мне? Разве так подобает вам выказывать признательность моему отцу?

— Вашему отцу?.. Да, поговорим о вашем отце, Диана… А что до моей сдержанности, то такова моя привычка — с суровым лицом встречать удачу, ибо я отношусь к ее дарам весьма недоверчиво. Я не слишком избалован ею и на собственном опыте узнал, как много горя таят ее милости!