Собрание сочинений в 6 томах. Том 4

— Зачем ему понадобилось увеличивать ставки, когда дела и без того шли хорошо? Но с чиновником казначейства спорить не станешь, правда? И вот выходит тузишка пик, и — бац! — бита его карта. Чистой прибыли у меня ровно две тысячи. Правда, он заплатил проигрыш гурдами, а не долларами. Чем вас отравить?

— Виски есть?

— Чего у меня только нет, старина, — почитай, все. А как насчет сухого мартини?

Я предпочел бы виски, но ему, видно, так хотелось щегольнуть своими запасами, что пришлось сказать:

— Только если совсем сухое.

— Десять к одному, старина.

Он открыл шкафчик и вынул оттуда кожаный дорожный поставец — в нем бутылочка джина, бутылочка вермута, четыре металлических стакана и миксер. Это была великолепная, дорогая вещь, и он благоговейно опустил ее на неприбранный стол, точно аукционер, демонстрирующий какой-то высоко оцененный раритет. Я не мог обойти молчанием этот поставец:

— От Эспри? ^{58}

— В этом роде, — быстро ответил он и стал смешивать коктейль.

— Ему, наверно, неуютно здесь, — сказал я, — так далеко от «W. Е.» ^{59}.

— Он и в худших местечках побывал — ничего, привык, — сказал Джонс. — Провел со мной всю кампанию в Бирме.

— И вышел оттуда без единой царапинки — поразительно.

— Я отдавал подновить его.

Джонс отошел в поисках лимона, и я присмотрелся к поставцу повнимательнее. На крышке, с внутренней стороны, стояла марка магазина Эспри. Джонс вернулся с лимоном и увидел, куда я смотрю.

— Поймали меня, старина? Каюсь, действительно от Эспри. Мне не хотелось задаваться перед вами, только и всего. Но если уж на то пошло, так у этого поставца любопытная история.

— Расскажите.

— Сначала попробуйте, по вашему ли вкусу.

— Да, отлично.

— Этот поставец я выиграл на пари — держал его с ребятами из нашей части. У нашего командира был такой, и я ему ужасно завидовал. Назначат в боевое охранение, и вот мечтаешь: иметь бы такую вещицу и чтобы в миксере позвякивали кусочки льда. У нас там было двое сосунков, оба из Лондона — дальше Бонд-стрит до тех пор носа не высовывали. И оба с деньгой. Они мне покоя не давали, все поддразнивали этим поставцом. Как-то раз наши запасы воды подходили к концу, и эти двое стали меня подначивать — найди и найди им какой-нибудь источник, причем не позже чем к вечеру. Если найду, то из первой же поездки в отпуск кто-нибудь привезет мне точно такой поставец. Не помню, говорил я вам, что у меня нюх на воду…

— Это когда у вас целый взвод пропал без вести? — спросил я.

Джонс бросил на меня взгляд поверх стакана и, несомненно, прочел мои мысли.

— Нет, в другой раз, — сказал он и тут же переменил тему: — Как там Смит и миссис Смит?

— Вы видели, что делалось у почтамта?

— Да.

— Это был последний взнос по договору об американской помощи. Они улетели сегодня вечером. Просили передать вам привет.

— Жаль, мало я с ними общался, — сказал Джонс. — Есть в нем что-то… — и, к моему удивлению, добавил: — Он напомнил мне моего отца. Не внешностью, конечно, а… такой же добряк, что ли.

— Да, понимаю. Я своего отца не помню.

— Откровенно говоря, мои воспоминания тоже несколько туманные.

— Тогда скажем: нам хотелось бы иметь такого отца.

— Вот именно, старина. Вы совершенно правы. Пейте свой мартини, пока он еще холодный. Я всегда чувствовал, что у меня и у мистера Смита есть что-то общее. Мы с ним одного поля ягоды.

Я слушал его и удивлялся. Что может быть общего между святым и прохвостом? Джонс бережно закрыл поставец, а потом, взяв тряпочку со стола, начал протирать его с такой же нежностью, с какой миссис Смит поглаживала мужа по голове, и я подумал: не наивность ли сближает их?

— Мне очень неприятна вся эта история с Конкассером, — сказал Джонс. — Я его предупредил: если он еще хоть раз тронет кого-нибудь из моих друзей, пусть их братия на меня больше не рассчитывает.

— Вы с ними поосторожнее. Они опасные.

— Я их не боюсь. Слишком они во мне нуждаются, старина. Вы знаете, что у меня был молодой Филипо?

— Да.

— Подумать только, сколько я мог бы сделать для него! Те, другие, прекрасно это понимают.

— У вас есть «брен» на продажу?

— У меня есть я сам, старина. Это получше всякого «брена». Повстанцам требуется только одно — человек, который кое-что смыслит в таких делах. Вспомните: в ясный день Порт-о-Пренс виден с доминиканской границы.

— Доминиканцы никогда не выступят.

— Можно и без них обойтись. Дайте мне пятьдесят гаитян, прошедших месячное обучение, и Папа Док сядет на самолет и уберется в Кингстон. Зря, что ли, я воевал в Бирме? Я много об этом думал. Изучал карту. Недавние налеты в районе Кап-Аитьена — чистое безумие, разве так их надо было проводить? Мне совершенно ясно, где бы я подготовил отвлекающий маневр и где ударил бы по-настоящему.

— Почему вы не столковались с Филипо?

— Был соблазн, ох, был! Но у меня здесь затеяно одно дельце — такое человеку раз в жизни выпадает. Огребу кучу денег, если только удастся выйти сухим.

— Куда?

— Что куда?

— Куда выйти?

Он весело рассмеялся.

— Куда угодно, старина. Однажды у меня дело было совсем на мази — в Стэнливиле, но там я связался с дикарями, и они настроились на подозрительный лад.