Собрание сочинений в двух томах; Том второй: Проза

Сам удивился, зачем отвечаю. Ведь решил держаться особняком.

— Зря отпустил. Тут кадры так себе…

Я не ответил: в зал вошла Весна, худая, длинноногая, рослая и нездешняя. Сутулилась. Села за боковой стол, спиной ко мне. Теперь я видел только светлую прядь да румяную от холода щеку. Как соваться к такой женщине с моей безнадегой?…

— Ты чего, из Москвы прибыл? — спросил толстяк. — Диссертацию пишешь?

— Какую диссертацию? Я института не закончил.

— А я — за английским. Они, — он кивнул на Весну и еще на нескольких стильных, но некрасивых девиц, — завтра университет разведут. Новейший метод изучения.

— Во сне, что ли?

Я с обидой подумал, что всякие типы будут храпеть, а Весна ходи между ними и включай-выключай магнитофоны.

— Нет, не во сне, но один черт. Командировка в Америку наклевывается, так что помучаюсь. Салют.

Я остался ждать чая и все не отрывал глаз от Весны. Удивительно длинная шея. Томке бы такую! Но, глядя на Весну, понял, что не позволю даже на микрон убавить это чудо. Нравилось, как вырастает из тонкого свитера. Женщине стало неловко, и она повернула ко мне голову. Я покраснел, но заметил, что Весна близорука. Глаза смотрели недоуменно: в пансионатах и санаториях принято знакомиться и разговаривать.

— Тамара Павловна уехала? — У моего стола остановилась миловидная толстуха. Я кивнул и, не дождавшись чая, вышел из залы. В предбаннике стояли металлическая вешалка, большое зеркало и рядом, на столике, телефон. В город можно было звонить без всяких талонов. Я нахлобучил ушанку и вдруг увидел Весну в большом длинном зеркале. Она протягивала руку к своему синему с серебряными пуговицами пальто; я ей не помог.

— Позвольте поухаживать за вами, Калерия Алексеевна, — сказал какой-то старик.