Собрание сочинений в двух томах; Том второй: Проза

Она безнадежно махнула рукой.

4

Я болтался без жилья, без денег и уже подумывал попроситься в психушку. Отдохну, и кормить будут. Одно пугало: вдруг поместят с настоящими шизофрениками? А я ведь считался психом лишь для военкомата.
Но вместо Кащенки профессор мне сосватал Якутию. Я простился с Томкой и в тундре получил от нее три письма, хотя не черкнул ей ни слова. И зря. Она бы поправила мою халтуру.
Лере, чувствуя себя подонком, не звонил, но в тайге однажды спьяну написал все как есть. «Приезжай. Вернусь в сентябре», — закончил письмо. В Якутии я верил, что отберу у великомученицы комнату.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

1

В субботу я заснул с чувством вины: позволил Бобам оскорблять мэтра. Но с утра, обо всем забыв, писал натощак забегаловку. Кафе возрождалось, словно феникс. Я работал снова легко и свободно, и меня не заносило. Чувствовал себя сразу молодым и зрелым. Такое бывает после крупного поражения. А мне не привыкать проигрывать.
В полдень, перед закрытием продуктового, сбегал за угол, приволок две картонки молока с батоном и умял, не отрываясь от картины. Забегаловка на холсте еще не открылась, но кое-кому уже можно было ее показывать, и я снова писал, пока не почувствовал, что топчусь и привираю в цвете. Тогда набрал номер Игнатия и, услышав его голос, положил трубку. Глупо извиняться по телефону. Но по дороге к мэтру все-таки не выдержал и снова заглянул в кафе. Оно не подавало признаков жизни.
Поднявшись на чердак, я учуял запах жареного мяса и понял: у Игнатия иностранцы. Ради шантрапы он стараться не станет, тем более что из-за вставной челюсти шашлыков не ест.
Не стучась, толкнул дверь и увидел нечто в духе Пиросмани: камин, красные угли, шампуры с мясом, темные бутылки «Бикавера», огромный Игнатий в фартуке (рукава засучены по локоть), жутко заросший Васька в кожаной куртке (нарезает помидоры), и в углу на тахте (правда, это уже не Пиросмани)… Лера.

— Вай-вай, дорогой! Заходи! Гостем будешь! — захохотал Игнатий. — Я же говорил, Калерия Алексеевна, что найдется. Мы тебя ищем, поганец ты этакий!

— Плохо ищете. Будто он, — кивнул я на Ваську, — не знает, где я…

— Меня, кстати, не спрашивали, — буркнул Васька. — Между прочим, здравствуй.

— Здравствуй, — кивнул я. — Спасибо за хавиру.

— Не стоит. Я не знал, что тебя ищут: только вошел…

Он был чем-то расстроен. Мы не виделись почти год, но вдруг мне показалось, что только вчера спорили на даче, стоит или не стоит печататься на Западе.

— Я всюду тебя искала, — Лера подошла ко мне и потерлась щекой о мою. — По телефону три женщины — одна совсем девочка — отвечали, что ты у них не живешь… Я решила, ты перепутал телефон, и поехала по адресу. Они разговаривали со мной через цепочку.

— Брата не было?

— Не заметила. Они снова утверждали, что ты у них не прописан. Я объяснила, что мне нужна не твоя прописка, а ты, но они захлопнули дверь. Я была в отчаянье. Кончалась командировка. А Игнатий Тихонович…

— Игнатий Тихонович!.. — передразнил я. — Кто такой Игнатий Тихонович, давно известно…