(
Когда придет моя очередь, позовите меня – и я буду отвечать. Мне надо говорить тотчас после этих слов: «Мой прекраснейший Пирам!» Эй! Го-го! Питер Пигва! Флейта – мастер раздувальных мехов! Рыло – медник! Выдра! Господи помилуй! Они все улизнули и оставили меня спящим. Я видел престранный сон. Мне снилось… не хватит человеческого ума, чтоб рассказать, какой это был сон. Осел тот человек, который попробует объяснить этот сон. Мне казалось, что я был… Никто на свете не может сказать, что мне казалось! Мне казалось, что я был… мне казалось, что у меня была… но был бы пестрым шутом тот человек, который бы осмелился сказать, что мне казалось! Глаз человеческий не слыхал, ухо человеческое не видало, рука человеческая неспособна схватить, язык человеческий неспособен понять, а сердце человеческое неспособно выразить, что такое был мой сон! Я попрошу Питера Пигву написать балладу на этот сон. Эту балладу назовут «Сном Основы», потому что в этом сне нет никакой основы. Я пропою эту балладу перед герцогом, в самом конце пьесы. Может быть, чтобы придать ей более приятности, я пропою ее сразу после смерти Тисбы.
Уходит.
Афины. Комната в доме Пигвы. Входят Пигва, Флейта, Рыло и Выдра.
Послали ли в дом Основы? Вернулся ли он домой?
О нем нет и слуху. Без сомненья, его унесла нечистая сила.
Если он не воротится, то наша пьеса пропала. Без него она не может идти – не правда ли?
Невозможно! Кроме него не найдется во всех Афинах человека, который был бы способен исполнить роль Пирама.
Скажу прямо: это самый умный человек из всех афинских мастеровых.
Да, и вместе с тем самый красивый мужчина. Он истинный любовник, по приятности своего голоса.
Скажите лучше: истинный образец совершенства. А то: любовник! Вот, подумаешь, невидаль!
Входит Бурав.
Друзья, герцог возвращается из храма: там же обвенчались еще две-три знатные парочки. Если пьеса пойдет, то наша судьба обеспечена.
О, мой милый. Не видать тебе теперь шести пенсов в день. А ведь ты бы их получал! Повесьте меня, если бы герцог не назначил ему по шести пенсов в день за исполнение роли Пирама, – и то было бы вполне заслуженно. Шесть пенсов в день за Пирама или ничего!
Входит Основа.
Где они, мои голубчики? Где они, мои милые?
Основа! О прекраснейший день! О счастливейший час!
Друзья, я могу рассказать вам чудеса, но не спрашивайте у меня какие, потому что если я вам расскажу, то я не буду истинный афинянин. Я расскажу вам все точь-в-точь, как случилось.
Говори, говори, любезный Основа.