Читаем Собрание сочинений в одном томе полностью

— У меня никогда не екнет на авантюры. А вы — авантюрист. А авантюрист — это авантюрист, и я его не допущу до эксперимента. Я вообще могу вас отстранить. — Борисенко, казалось, даже сам удивился, как прост выход: взять и отстранить.

Николай побелел и процедил сквозь зубы:

— Ну это вы хватили! А потом, отстранить можно не только меня!..

— Мне надоело, — вскипел Борисенко, — надоело разговаривать в таком тоне! Я все сказал. Я не дам испытателей.

— Не надо испытателей, Николай Ильич, — сказал улыбаясь Алексей, который охрип от кашля, оказавшегося бесполезным. — Если вопрос в них — не надо, — повторил он и улыбнулся. — Нам как воздух нужна эта модель. Я руковожу схожими работами у нас в институте и неоднократно сам испытывал модели. Рискну и на этот раз, — просто сказал он, — тем более что уверен: никакого риска нет.

Оба Николая уставились на него и только моргали.

— К-к-кто вам разрешит? — выговорил наконец Борисенко.

— Как кто? Я сам себе и разрешу! Это в моей компетенции. Я просто беру это на себя — так сказать, беру себя на себя. А вы, если хотите знать мое мнение… — Николай фальшиво чихнул — и Алексей остановился на полуфразе.

— Да-да, продолжайте, — насторожился Борисенко.

— А вы, — докончил Алексей, — не несете никакой ответственности. Даже, напротив, скажут: «Действовал решительно» или там: «Работа ускорила полет и дала возможность производить работы в открытом космосе без прежней лишней траты энергии космонавтов». Ну и т<ак> д<алее>.

Он так подкупающе улыбнулся, что Борисенко поверил и сказал:

— Ну ладно тогда! Бог с вами! Но учтите, что риск есть риск! Вот так! Я дам добро, но…

Он махнул рукой и тут же подписал какую-то бумагу.

— Вот так, — повторил он и протянул ее Николаю: — На послезавтра. Все. — И он подставил свою вспотевшую лысину прямо под вентилятор.

— Доложите потом, — обратился он к Николаю.

— А вы разве не хотите присутствовать? Мы вас приглашаем, — съехидничал Николай. — Как же мы без вас?

Борисенко подумал и согласился:

— Ладно, буду! — И он нажал на кнопку звонка.

Вошла секретарша; окинула взглядом всех троих и ухмыльнулась.

— Есть ко мне еще кто-нибудь? — спросил начальник.

— Да. Из месткома.

— Давай.

Он снова уселся в кресло и бросил:

— До послезавтра!

Николай и Алексей вышли.

— Коля! Я из-за тебя безнадежно осип. — Алексей массировал связки.

Они выходили из подъезда института, разгоряченные и счастливые удачей.

— Леха, пойдем — по коньяку! И для связок полезно. И за знакомство. И за успех. Пойдем! — Николай потащил его к стоянке.

Они ехали в такси, и все им кругом нравилось, и все их вокруг смешило. Вот какая-то машина проехала слишком близко к милиционеру, и тот отпрыгнул, но тут же засвистел и побежал штрафовать. Новые приятели покатились от хохота. Вот на переходе все пешеходы прошли, а какой-то пьяненький шел по клеточкам перехода, грозил машинам и говорил: «Я сейчас, я мигом!» — и они снова весело смеялись. Потом начали смеяться просто так. Друг от друга. Им было легко, и они явно друг другу нравились… Машина остановилась у «Якоря».

Они вышли, и Алексей сказал:

— Здесь — одна рыба, но это нас мало волнует, правда? — И подмигнул.

Они снова захохотали и вошли внутрь. Потом за столом, на котором уже красовался коньяк и какая-то заливная рыба, смешинки у них изо рта выпали, и они первый раз выпили за знакомство.

— Пусть это одновременно будет на брудершафт, — сказал Алексей, закусывая.

— Пусть, — согласился Николай и налил снова. — Потом, за знакомство — это общий тост, а я хочу конкретно за тебя! Потому что сегодня без тебя я бы вылетел, может быть, даже с работы. Ты, Леха, великий дипломат и вот такой парень. — Он показал, какой Леха парень.

— Ну, не скажи, Коля, ты его очень подготовил. Знаешь, как… ну… буйных шизофреников можно лечить, а тихих — нет. Вот ты привел его в буйное состояние, а я воздействовал шоком, то есть огорошил его предложением. Кстати! Я ведь ни хрена никакого права не имею на испытание. Нет, имею, конечно, но я должен тоже спрашивать. — Алексей улыбнулся и выпил.

— Да что ты! — удивился Николай. — А я поверил! Так это, брат, еще ценнее. Значит, ты… Ну ладно. И так наговорили друг другу кучу приятностей. Но… только, знаешь, это действительно риск.

— Знаю! Это всегда риск! Но ведь мы всю жизнь только и делаем, что избегаем подстерегающих нас опасностей. Может, вот ты выйдешь, а на тебя упадет балкон, или кирпич, или машина наедет, или перепутают с кем и арестуют, а потом извинятся, но нервы-то попортят. Так что всегда — риск. Давай налей еще!

У них было отличное настроение, и им казалось, что они уже много раз сидели вот так и разговаривали.

— Слушай, Леха! Вроде мы с тобой сегодня утром и не знали друг друга. А сейчас — вроде всегда знали.

— Угу, — откликнулся Алексей жуя. — И у меня такое же ощущение. А ты чего вообще любишь? Ну вообще. Не из еды или там питья, а так?

— Люблю, чтобы — работа и чтобы не мешали!

— Ага! Еще?

— Кандинского люблю, Шагала. У нас — Грищука из Новосибирска.

— Так. Не знаю. Ну, дальше!

— Друзей.

— Годится.

— Выпить.

— Понятно.

— Ну и хватит! Это тебе зачем? — спросил Николай.

Перейти на страницу:

Все книги серии Полное собрание сочинений (Эксмо)

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное
Лысая певица
Лысая певица

Лысая певица — это первая пьеса Ионеско. Премьера ее состоялась в 11 мая 1950, в парижском «Театре полуночников» (режиссер Н.Батай). Весьма показательно — в рамках эстетики абсурдизма — что сама лысая певица не только не появляется на сцене, но в первоначальном варианте пьесы и не упоминалась. По театральной легенде, название пьесы возникло у Ионеско на первой репетиции, из-за оговорки актера, репетирующего роль брандмайора (вместо слов «слишком светлая певица» он произнес «слишком лысая певица»). Ионеско не только закрепил эту оговорку в тексте, но и заменил первоначальный вариант названия пьесы (Англичанин без дела).Ионеско написал свою «Лысую певицу» под впечатлением англо-французского разговорника: все знают, какие бессмысленные фразы во всяких разговорниках.

Эжен Ионеско

Драматургия / Стихи и поэзия