Собрание сочинений в одном томе

Жан, Жак, Гийом, Густав —
Нормальные французы, —
Немного подлатав
Расползшиеся узы,

Бесцветные, как моль,

Разинув рты без кляпа,
Орут: «Виват, Жан-Поль,
Наш драгоценный папа!»

Настороже, как лось,

Наш папа, уши — чутки.
Откуда что взялось —
Флажки, плакаты, дудки?

Страшась гореть в аду,

Поют на верхней ноте.

«А ну-ка, ниспаду

Я к ним на вертолете!»

«Есть риск! — предупредил

Пилот там, на экране, —
Ведь шлепнулся один
Не вовремя в Иране».

«Смелее! В облака,

Брат мой, ведь я в сутане,
А смерть — она пока
Еще в Афганистане!» —

И он разгладил шелк

Там, где помялась лента,
И вскоре снизошел
До нас, до президента.

Есть папа, но была

Когда-то божья мама.
Впервые весела
Химера Нотр-Дама.

Людским химер не мерь —

Висит язык, как жало.
Внутри ж ее теперь
Чего-то дребезжало.

Ей был смешон и вид

Толпы — плащи да блузки…
Ан, папа говорит
Прекрасно по-французски.

Поедет в Лувр, «Куполь»

И, может быть, в Сорбонну,
Ведь папа наш, Жан-Поль,
Сегодня рад любому.

Но начеку был зав

Отделом протокола:
Химере не сказав
Ни слова никакого,

Он вышел. Я не дам

Гроша теперь за папу.
Химеры Нотр-Дам,
Опять сосите лапу!

<1980>

* * *

Неужто здесь сошелся клином свет,
Верней, клинком ошибочных возмезди[й]…
И было мне неполных двадцать лет,
Когда меня зарезали в подъезде.

Он скалился открыто — не хитро,

Он делал вид, что не намерен драться,
[И в<д>руг] — ножом под нижнее ребро
И вон — не вынув, чтоб не зама[ра]ться.

Да будет выть-то! Ты не виновата —

Обманут я улыбкой и добром.
Метнулся в подворотню луч заката
И спрятался за мусорным ведром…

Еще спасибо, что стою не в луже,

И лезвие продвинулось чуть глубже,
И стукнула о кафель рукоять,
Но падаю — уже не устоять.

<1980>

ДВЕ ПРОСЬБЫ

М. Шемякину — другу и брату — посвящен сей полуэкспромт

Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
Гоню их прочь, стеная и браня.
Но вместо них я вижу виночерпия —
Он шепчет: «Выход есть. К исходу дня —
Вина! И прекратится толкотня,
Виденья схлынут, сердце и предсердие
Отпустит, и расплавится броня!»
Я — снова я, и вы теперь мне верьте, — я
Немногого прошу взамен бессмертия —
Широкий тракт, холст, друга да коня;
Прошу покорно, голову склоня,
Побойтесь Бога, если не меня, —
Не плачьте вслед, во имя Милосердия!

Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,

Но чтобы душу дьяволу — ни-ни!
Зачем цыганки мне гадать затеяли?
День смерти уточнили мне они…
Ты эту дату, Боже, сохрани, —
Не отмечай в своем календаре или
В последний миг возьми и измени,
Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
И чтобы агнцы жалобно не блеяли,
Чтоб люди не хихикали в тени, —
От них от всех, о Боже, охрани —
Скорее, ибо душу мне они
Сомненьями и страхами засеяли!