Собрание сочинений в одном томе

Каждый день проходили пресс-конференции — и Рейган, и Тэтчер, и людоед какой-то африканский. Да кто хочешь. Мы с шефом всегда в первом ряду сидели, и я ему на ухо все быстро переводила. Ведь у нас с Японией большая разница во времени, и новости нужно было срочно передавать. На одной из таких пресс-конференций я видела воочию Самого Челентано! Вы скажете — подумаешь! А мне не подумаешь! Для меня это был подарок судьбы, сбывшаяся мечта. Я вообще-то по натуре не фанат, но Челентано обожаю.

Когда в моей жизни появились песни, интерес к работе у японцев стал ослабевать, и в один прекрасный день я поняла, что эта страница моей жизни прочитана до конца и пора ее переворачивать. Что я и сделала.

* * *

«Три часа самолет над тайгою летит…» — так начинается моя песенка «Самурай».

И до тайги три, и после нее — тоже три. И вот наконец — ура! Приземлились. Я снова в Японии, через двадцать лет после последнего приезда. Моя подружка любимая Мидори встречает, и дальше две сказочные недели от края до края этой удивительной страны мы путешествуем вместе с моей замечательной подружкой Таткой. Это она, Татка моя неугомонная, меня уговорила полететь в Японию, это при моем-то страхе к полетам. Любовь к Татке и надежда снова побыть с Мидори пересилили фобию, и я снова там, где столько лет обитала моя душа. Нахлынули воспоминания, ожили эмоции — говорю по-японски, встречаюсь с друзьями.

Году в 1974-м в СССР гастролировало варьете «Девушки из Такарадзуки». Я четыре месяца ездила с ними по городам и весям, знала всех в лицо, по именам — обычным и сценическим. И когда они уезжали, я рыдала поочередно на плечах у всех семидесяти трех девчонок, провожая их в Шереметьево. И даже не думала, что еще когда-нибудь увижу их.

Такарадзука — это маленький городок, деревня — можно сказать. И железнодорожный тупик, до которого поезда доходили практически без пассажиров — что там делать-то? И вот владелец железной дороги думал-думал и придумал такую хитроумность — создать в деревне этой театр, сделать его знаменитым, чтоб народ туда ломился и таким образом вырастала прибыль от железной дороги. Задумал и сделал — устроил кастинг, девчонок красивых набрал, режиссеров умелых, и — готово дело — гремит Такарадзука сначала по всей Японии, потом мировое турне с заездом в Россию. Вот тут мы и познакомились, чтоб четыре месяца вместе ездить — выступать, дружить и радоваться жизни. Девушки во мне души не чаяли, только смеялись, что я с толстенным словарем не расстаюсь — слова подглядываю.

И вот, представляете, спустя тридцать с лишним лет после нашего расставания сижу я в токийской гостинице, и вдруг телефонный звонок — Лариса-сан, Такарадзука де годзаймас. Я прямо подпрыгнула — чудеса! Как они могут меня помнить? Сейчас-то я, конечно, не удивляюсь, что меня знают, — все-таки по телевизору показывают, артисты песни поют, книги продаются. А тогда-то — просто цуяку-сан, переводчица то есть, как они могли меня помнить через столько лет, понять не могу.

Короче говоря, услышала я в телефонной трубке голос, который сказал, что они узнали, что я в Японии, и завтра все придут в гостиницу, чтобы встретиться со мной.

Когда я пришла в условленное место, увидела стайку немолодых дам. И стайка эта подлетела ко мне — обниматься, радоваться встрече. Я никого не узнавала, но вежливо объятия принимала и их же отдавала в ответ. А сама думала — что я буду делать? Кто эти люди? В этот момент одна из них обняла меня как-то особенно сердечно и сказала: «Лариса-сан, узнаете меня? Хацукадзе Дзюн, Кан-тян — это я!» Боже мой! Воспоминание отбросило меня на несколько десятилетий назад, и пожилая женщина, обнимающая меня, как будто проявилась, как проявляется фотобумага в проявителе и появляется четкий отпечаток. И я увидела блистательную Хацукадзе Дзюн, юную красавицу, суперзвезду варьете «Девушки из Такарадзуки».

И в то же мгновенье проявились все лица, и рядом со мной стояли мои милые подружки из тех далеких лет. И я вспомнила всех по именам, и всякие эпизоды, с каждой связанные. И за столом ресторана токийской гостиницы четыре часа щебетали, иногда вытирая слезы, не я, сильно прибавившая за эти годы в весе цуяку-сан, не пожилые домохозяйки мамки-бабушки, а веселые девчонки той далекой поры. И выпивали, и пели, и не хотели расставаться. Но, как говорит умная японская пословица, «АУ ВА ВАКАРЭ НО ХАДЗИМЕ» — «Каждая встреча — начало разлуки».

До свиданья, девушки из Такарадзуки! СИАВАСЭ ДЭ… Будьте счастливы!

* * *

Что это было? — я так до сих пор и не поняла. Мы с Таткой гуляли по этнической деревне недалеко от Киото. Нас нарядили в кимоно, украсили прически какими-то японскими штучками, и мы окончательно слились с японской историей. По деревне этой прогуливались красавицы-гейши, с крыш неожиданно спрыгивали ниндзя, прямо у нас на глазах, выкрикивая пугающие звуки, самураи делали харакири. Короче, парк культуры и отдыха. Время от времени появлялся белый огромный кот, ростовая кукла. Его имя — Нэн Мягэ. Считается, что этот кот приносит счастье. Он подходил к посетителям, фотографировался со всеми.