Собрание сочинений в пяти томах. 1. Парижачьи

Разстрига кичился эффектом им произведенным. Оставалось добиться принятия в группу, заключить триумвират, так как бороться чужими средствами никакой охоты.

Однако немота лицедея взорвала кожуха. Он решил действовать.

— Действительно, теперь слишком поздно. Я принимаю Ваше предложение вернуться после завтрака и тогда приступить к работе.

Брошен лицедей. Бросился спасаться сам.

— Принимаю и я, притом охотно, так достаточно поздно. Мне хочется есть, в лесу, где меня ждут, со мной, обо мне, меня.

Разстриге опять не понравилось. Но остался любезным. Отлично. Только я должен заехать переоблачиться и к часу буду под деревьями.

— Я следую вашему примеру, одобрил кожух, но переоденусь здесь. Хотел бы съездить домой, если бы знал, что моя жена там. Вы подозреваете куда поехали лебядь с умницей?

— Нет, я не пытался расследовать и ничего Вам не могу сообщить. Я только удивился тому, что жена ваша была взволнована и тому, что она приехала туда, где прежде не бывала.

Все начиналось сызнова.

Лицедей хотел осведомиться поподробнее — с каких пор эта связь лебяди с умницей. Но как быть с кожухом. Как в его присутствии. Больше не было сил бороться.

— Вероятно, некоторая случайность. Я рассчитываю настичь жену дома, куда она должна заглянуть перед завтраком. Потерпим с полчаса, когда все раскроется несомненно. Мы волнуясь преувеличиваем

— О, разумеется, подхватил разстрига. Мы преувеличиваем. Однако дело не так просто как нам кажется. Признаю непосредственное отношение к восприятиям и наивную веру в очевидность. Но есть факты, которые не поддаются учету, пока вопрос не исследован до отказа. То же и тут. Один факт, который осложняет все и заставляет противиться вашему объяснению лицедей. Варенье было готово, но умница выронила банку, передавая, и, что самое главное выронила нарочно. Почему я считаю немыслимым существованье чего не привез, нестерпимой жажду обманов. Поэтому наверно вам хотя бы и знал, что вы говорите правду, иначе задохнусь, если поверю, умру от скуки и отчаянья, если перестану сомневаться.

— Великолепно, восхитительно, то что вы говорите, загнусавил лицедей разстриге. Но если у вас есть что сообщить по поводу взрывчатого, то сообщайте сразу, чтобы мы все знали разом. Мы не для того, чтобы шутить без конца. Вы сами знаете, что это крайне важно. И чем поспешней мы с этим покончим, исчерпав так или иначе, тем лучше, так как нас ждут к завтраку.

Но разстрига благодушествовал. Союзники пребывали неразлучными, но теперь в его власти. Отпускать их не слишком торопился, почему, сев в предложенное кресло запел, молитвенно соединив руки. Мужайтесь, о друзья, уверен, все изменится при надлежащем старании и терпении. Охотно готов помочь Вам в трудностях, Вами испытываемых прежде. Но вы должны меня восстановить в правах наследованного друга. Кожух возмутился, лицедей протестовал, на откровенные речи разстриги они ответили не менее прямым дополнением, не косвенным. Вы были моим другом разстрига и им останетесь. Но вы привезли мне весть, которой не должны были доставлять. Если бы вы отчетливо сознавали себя моим другом. Я вижу, чтобы вы в общем поступали обдумав, скорее пожалуй несколько опрометчиво. И вы превосходно учитываете, что Ваш выпад непрямодушен. Если это и не удар в спину, то в жопу во всяком случае.

Я должен подтвердить слова кожуха. Всецело присоединяюсь к кожуху, — поспешил лицедей. Возможно, что соль Вашего появления здесь не та, которая вертится у нас в голове. Но то, что Вы всетаки сюда принесли в брюках пистолет, это для нас несомненно. И когда Вам нас удалось обескровить, и после того, как нас удалось подстрелить, вы пристаете с чудным отношением. Спешите отвергнуть меня. Правда, принес вам не мир но меч. Но в Писании же сказано — имеющие очи да видят имеющие уши да слышат. Потому имеющие ноги да пляшут.

Поза разстриги не менялась. Все на молитве.

Лицедей уже не смеялся, кожух старался подавить гримасу отвращения.

Друзья мои, есть одна правда на земле, пел духовник, которую вы упускаете, которая дарована вам свыше, случаем в руководстве по бедной жизни. Приникните, прислушайтесь последний раз, перед тем как поступать, чтобы знать како поступить. Не пропустите, что колоколю вам, открывается вам смысл всего этого невероятного происшествия.

Вот она, правда, лебядь жена ваша, кожух, приехала на свидание с ученой женой вашей, лицедей, в машине швеи т. е. моей жены.

Разстрига разрыдался. Остальные молчали. Потом поднял голову, сказал. Вы видите воочию прав я был, говоря вам, что там, где двое собраны во имя мое, я посреди их. Расстегнулся, показал друзьям вялый хуй и вышел. За ним лицедей простился с кожухом. Лицедей посмотрел на разстригу, потом на голубой лист и конверт, которые в течение всего он вертел в руке, подбросил и с грустью следил как упали они на пол. Вышел, убедившись, что разстриги уже не было, вскочил в свою машину и помчался домой. Кожух, оставшись, подошел и поднял брошенное письмо, как слоны поднимают хлеб, уроненный ребенком.

12.23