Собрание сочинений в пяти томах. Том второй. Дорога ветров

На следующее утро мы направились к северному концу ущелья. Там роща одинаковых по возрасту и величине тополей дружно поднимала свои ветви, сплетая их вверху, как руки, для совместной борьбы против напора дикого и злобного ветра Заалтайской Гоби. Ущелье широко раскрывалось, разбегаясь бесчисленными промоинами. Огромными ступенями горы опускались к впадине Нарин-Хуху-Гоби („Узкая Синяя Гоби“). Эта впадина — одна из самых глубоких в Гобийской Монголии с абсолютной высотой семьсот метров. Мы рассчитывали найти здесь поздние геологические отложения, которые рассказали бы нам о последних этапах существования азиатской суши, — например, о верхнетретичной эпохе.

Мы спускались и спускались вниз, навстречу сильному ветру. Тут произошло несчастье. На одной из остановок ко мне подошел Вылежанин и сообщил, что в моторе „Волка“ прибывает масло. Обычно спокойный и насмешливый, сейчас Вылежанин был бледен и сильно волновался. Дело было плохо: значит, в картер машины поступает вода из пробитой прокладки блока. Действительно, масло сбилось в густую, комковатую пену. Мы вылили его, заменили свежим и продолжали спуск во впадину. Там, где мы предлагали остановиться для исследования и поисков костей, можно было разобрать мотор „Волка“. Спустя некоторое время мы уже стояли на плоском дне впадины. Только небольшими пятнами виднелась редкая низкая растительность на обширных полях черного щебня, сквозь который проглядывала предательская желтизна пухлой глины. Убого и пусто было здесь, на дне наших неоправдавшихся надежд. Никаких молодых отложений, только низкие размытые холмики палеозойских филлитов — черных сланцев с мощными кварцевыми жилами. Местами желтые блюдца такыров нарушали черное однообразие. Около пятнадцати километров мы проехали поперек Узкой Синей Гоби, когда увидели островок желтых обрывов. Хотя было уже совершенно ясно, что Нарин-Хуху-Гоби не годится для палеонтологов, все же мы должны были получить представление о характере пород этих, явно поздних, отложений. „Волка“ поставили на ремонт. „Дзерен“ повернул на запад, к северному борту впадины. Как ни шагали мы с Рождественским и знаменитым искателем Прониным по размывам тамошних желтых пород. — все наши поиски оказались бесплодными. По-видимому, мы имели дело с очень поздними отложениями из остатков перемытой коры выветривания.

У „Волка“ повреждение было хуже, чем я думал. Прокладка оказалась целой — следовательно, дал течь блок где-то внизу, может быть, в ничтожной раковине — дефекте отливки. Производить подобный ремонт здесь, посередине Заалтайской Гоби, на постоянном адском ветре мы не могли. Я решил, что „Волк“ будет по-прежнему следовать за „Дзереном“, меняя масло, как только оно собьется в комья. Машину во что бы то ни стало надо было вывести из этих недоступных дебрей поближе к населенному пункту или хотя бы к воде, даже если бы для этого и пришлось израсходовать весь наш запас масла. Ближе всего находился Баян-Ундур сомон — в четырехстах километрах к северу, в горах Монгольского Алтая. Проклиная ветер, мы собрали мотор. А ветер в Нарин-Хуху-Гоби действительно был особенный. С непостижимой настойчивостью он дул, нисколько не ослабевая и не усиливаясь, в течение целого дня. Что-то возмущало нас в этой равномерной и упорной силе ветра, укрыться от которого на плоской равнине было некуда.

Мы двинулись вперед. Везде, в дне котловины, в промоинах и буграх, скрывались фиолетовые, сравнительно светлые филлиты, издалека отчетливого голубого цвета. Голубой полосой далеко на запад тянулась впадина — действительно Узкая Синяя Гоби. Впереди крутой черной стеной мрачного плоскогорья обрывался во впадину таинственный, не посещенный никем из исследователей хребет Эдеренгийн-нуру („Будничный хребет“). Сорок километров мы поднимались со дна впадины к первым отрогам этого хребта. Сорок километров тяжелого пути в постоянной тревоге за „Волка“, по песчаному сухому руслу, которое становилось все более рыхлым. Но доблестная наша машина упорно шла следом за нами.

Время от времени Вылежанин останавливался и замерял масло. Останавливались и мы в ожидании, потом Вылежанин махал рукой и трогался с места.

Сухое русло привело нас в суровое ущелье. Машины буксовали в тяжелом песке, рев моторов и унылое завывание низших передач разносилось по мертвым просторам неведомого хребта. И случилось чудо — от нагрева ли блока, от пригорания масла или еще от чего-нибудь — щель в блоке мотора „Волка“ закупорилась и вода перестала течь в картер. Она не текла весь остальной маршрут и даже еще рейс из Нэмэгэту до Улан-Батора. Только там, на заводе, нашли повреждение — трещину, оказавшуюся дефектом отливки, которую тщательно зачеканили и заварили.