Собрание сочинений в пяти томах. Том второй. Дорога ветров

Скоро мы достигли дна котловины. Тут выяснилось, что пугавшие нас пески на самом деле — безобидный желтый ковылек среди саксаула. По твердой щебнистой поверхности мы быстро проехали около пятнадцати километров и наткнулись на большую тропу, подошедшую откуда-то слева. Это и была та самая тропа, которую мы в Нэмэгэту считали Легин-гольской.

Крутой подъем прямиком на бэль — и мы против ущелья у края желанного сухого русла, отворачивавшего параллельно хребту на восток. Маленькие обо по обеим сторонам тропы, а также выложенные цветными камнями огромные знаки, вроде двух ножниц, соединенных концами, подтвердили верность пути. Позади, на севере, опять показался характерный профиль Ихэ-Богдо. День был пасмурен и прохладен, временами на минуту-другую побрызгивал дождь. Густой голубой туман спустился в Занэмэгэтинскую котловину с запада и протянулся длинным языком по ее дну на восток. Через каких-нибудь четверть часа мы доехали до знакомого заброшенного колодца. Отвесные скалистые стены полукилометровой высоты обступили нас. Кое-где на возвышенных участках сухого русла сохранились на гальке следы наших машин, прошедших здесь в 1946 году. Мы остановились, вылезли с Прониным из машины и сели покурить, предавшись на несколько минут милым сердцу воспоминаниям.

Вдруг с шумом посыпались камни. Мы оглянулись и увидели двух козерогов, медленно карабкавшихся по немыслимо крутой стене. Намнан Дорж схватил винтовку, тут же подбежал Рождественский. Потрясающий гром, многократно повторенный эхом, прокатился по горам. От гулких ударов пуль обрушились камни, но не козероги, которые скрылись невредимыми.

Сухое русло поднималось к югу и постепенно из твердого стало рыхлым. Это означало, что уклон уменьшился и недалеко вершина подъема. Направо отошло узкое ущелье с крутыми стенами из слюдистых сланцев. В ущелье жили вороны. Стая мрачных птиц приветствовала нас зловещими криками, гармонировавшими с угрюмой пропастью и хмурым небом над ней. Но мы повернули налево и скоро вышли на простор бэля. Машины все более удалялись от стены хребта, а высшая точка перевала еще не была достигнута. Как почти во всех гобийских хребтах, ущелье было эпигенетическим. Иными словами, вершина водораздела лежала вне самой высокой части хребта, и стекавшие с этой вершины воды прорезали насквозь постепенно поднимавшийся рядом молодой хребет. Это было серьезным доказательством того, что совсем недавно в Гоби преобладали возвышенности с пологими, мягкими формами, как в Хангае.

Насколько легко было пересечь хребет, настолько трудным оказалось преодоление водораздела на верхней части бэля. Глубокие русла, заваленные огромными камнями, преграждали путь, и мы долго блуждали между ними, пока наконец не выехали снова на тропу. Мы не узнали ее: утоптанный когда-то песок был разъезжен автомашинами. Не стоило труда догадаться, что здесь проложили дорогу для вывозки коллекций из Алтан-улы, с „Могилы Дракона“. Мы не повернули направо, на запад к Алтан-уле, а пошли вниз, в котловину, где должен был находиться Центральный лагерь.

Едва нас обступили бархатные красные холмы третичных отложений, как мы увидели палатки. Оказывается, лагерь сюда перевели из ущелий — поближе к Алтан-уле и к многоводному колодцу Ойдул-Худуку. В лагере давно услышали наши моторы, но не выходили встречать, так как думали, что это машины с Алтан-улы. И только когда мы, по обычаю, дали залп, тогда с приветственными воплями выскочили и запрыгали, радуясь, как дети, Лукьянова и Петрунин.

Всегда смуглая, Мария Федоровна в Гоби почернела. „как головешка“, по непочтительному выражению Эглона, возраст которого давал право на известную фамильярность. Смоляные косы были распущены — впопыхах Лукьянова не успела их заплести. Пестрая клетчатая ковбойка и необъятные парусиновые шаровары составляли ее гобийский наряд. Под стать ей был Петрунин, до глаз заросший твердой щетиной рыжеватой бороды, с широко раскрытой от жары шерстистой грудью. Скоро мы уселись за удобным столом, поглощая чай.

Так закончилось наше первое путешествие по Заалтайской Гоби, и мы вернулись к ставшим обычными делам в котловине Нэмэгэту.

Глава шестая Голубые маяки долины озер

По числу пройденных перевалов жизнь ценится.

Пословица