Собрание сочинений в пяти томах. Том второй. Дорога ветров

Через несколько километров мы спустились в русло. Из-за поворота навстречу вылетел „Козел“. Завизжали тормоза, радостные вопли приветствовали наше прибытие. Тут же мы стали вручать почту Орлову, Рождественскому и Эглону, которые оказались в машине. Александров, водитель „Козла“, отошел от меня с разочарованным видом, но тут же был утешен Прониным, видимо, посвященным в улан-баторские секреты нашего Ивана Михайловича. Секреты эти, впрочем, знали все, но старались не смущать Александрова.

Я с торжеством протянул Орлову долгожданные телеграммы. Он жадно схватил их, распечатал одну, прочитал другую, и тут лицо его вытянулось. Просмотрев текст еще раз, Орлов отдал мне обе телеграммы, и через минуту все мы катались со смеху. Первая телеграмма, отправленная Московским центральным телеграфом, гласила: „В ваших телеграммах часто повторяется слово невмоготу тчк сообщите это географическое понятие или выражение чувств избежание ошибок дальнейшем“. Вторая телеграмма из Улан-Баторского почтамта повторяла тот же запрос. Юрий Александрович любил писать в телеграммах место, где он в соответствующий момент находился. Добрый десяток телеграмм из Нэмэгэту, искаженного как „Невмоготу“, привлек внимание Московского телеграфа…

Через полчаса мы прибыли в лагерь Орокнурского отряда у колодца Анда-Худук („Колодец Друга“), закончив маршрут и пройдя от Далана четыреста двадцать семь километров. Впервые в Гоби лагерь стоял на зеленой поляне, на траве. Порывы ветра гнали не пыль и песок, а приносили лишь запахи полыни и лука, разводя по траве широкие волны. Издали как будто густая, трава на самом деле была редкой и легко вытаптывалась. Колеса машин оставляли после себя быстро желтевшие борозды. Орокнурцы дошли сюда на последних каплях масла, да и бензина оставалось так мало, что наша задержка из-за ожидания машин в даланской базе вызвала у них серьезную тревогу.

Отряд Рождественского обследовал основные местонахождения, раскапывавшиеся американской экспедицией. Главные работы сосредоточились в сухом русле Татал-гола („Огородная речка“), где в нижнетретичных отложениях мы нашли около пятисот черепов и челюстей грызунов, насекомоядных и хищников, живших около тридцати пяти миллионов лет тому назад. Там же раскопали две ноги величайшего наземного млекопитающего — носорога белуджитерия. Лапы стояли вертикально; очевидно, весь скелет был захоронен в стоячем положении. Последовавшим размывом весь верхний слой третичных песков был смыт вместе со скелетом. Остались на месте только стопы лап. Интересно, что американцы также нашли неподалеку в этих же отложениях четыре вертикально стоявшие лапы белуджитерия, оставшиеся от целого скелета.

В нижнемеловых сланцах, обрывы которых начинались у самого лагеря, вдоль подножия горы Ушуг („Пинок“) заложили раскопку. Эглон добывал ежедневно несколько десятков отпечатков рыб. В общем, результаты не очень радовали — американские местонахождения не шли ни в какое сравнение с нашими южно- и восточно-гобийскими. Для более продуктивных раскопок теперь следовало срочно перебрасываться в другой район, чтобы не упустить оставшееся время полевого сезона.

Вечером собрался „военный совет“, продолжавшийся почти до рассвета. Я предложил перебраться на Эргиль-обо и расширить там прежние раскопки, чтобы получить побольше материала по третичным млекопитающим. Разыскивать что-нибудь новое было поздно: для работ на западе у нас не было баз с бензином, а наличного горючего не хватило бы на поиски новых местонахождений. Приняли мое предложение. Как оказалось впоследствии, это решение было не лучшим, так как дополнительные раскопки на Эргиль-обо дали не так уж много материала — нехватка бензина не позволила провести новые поиски в этом районе.

Рождественский с тремя машинами шел на юго-восток, до Далан-Дзадагадской дороги. Выйдя на нее, он останавливался. Одна из его машин шла в Далан-Дзадагадскую базу, забирала оттуда весь наличный бензин и часть коллекций и возвращалась к отряду. Снабдив его бензином и освободив от лишнего снаряжения и коллекций, эта машина направлялась в Улан-Батор. Рождественский продолжал свое продвижение на юго-восток, поперек всей Средней Гоби, по нашему маршруту 1946 года, до Улугей-Хиди и дальше на Эргиль-обо.

Я и Орлов с „Волком“ и „Козлом“ ехали в Улан-Батор, откуда Юрий Александрович срочно возвращался в Москву к началу занятий в Московском университете. Из Улан-Батора, загрузив „Волка“ бензином, я должен был проехать на Эргиль-обо через Сайн-Шанду, доставив бензин отряду Рождественского, и, таким образом, описать огромную петлю на север.

Несколько дней еще мы продолжали работу в „Долине Озер“. „Волк“ и „Дракон“ ремонтировались, Эглон заканчивал раскопку рыб, а „научная сила“ исследовала древнетретичные отложения озера Холбольчжиннур. Там, вблизи речки Тацайн-гол („Ракитовая“), пропилившей глубокое русло в базальтовом плато, ночью видели странное „гало“— огромную белую дугу на небе при ярком лунном свете. Дни стояли жаркие, с перепадавшими иногда дождями, с отдаленным громом и вспышками молний по ночам.