Собрание сочинений в шести томах. т.6

Однажды глазам я своим не поверил, по новой увидев под гигантской шапкой на одном из огромных снимков ядовито-желтой газетной полосы крупный план очередной фатальной разборки… на полу кабака, подле столика, узнаю на удивление спокойное, мертвое, уже не зловещее для меня лицо знакомого человека, одного из бывших чекистов, кадривших меня на службу в их новой фирме… валялся он скрюченно… бок и грудь – сплошное кровавое месиво… лицо второго убитого закрывала искровавленная салфетка… забегали перед глазами фразки репортажа, тиснутого в том же плебейском стиле… «ваш корреспондент… непосредственно с места преступления… обнаружены неопровержимо опознанные тела практически мгновенно скончавшихся крупных предпринимателей… успешно возглавляли торговлю редкими металлами и образцами новейших вооружений… очередная крупная потеря для деловых кругов, страдающих от слабоволия властей, чья нерешительность и бесконечные оглядки на мнение продвинутой либеральной демократии Запада полностью парализовали действие карательных органов, чье призвание – безусловная защита законов государства, жизней граждан и частной собственности… снайперская автоматная очередь злодея мастерски настигла несчастных… легко ранены несколько невинных посетителей элитного питейного заведения… две женщины соответствующей наружности, сопровождавшие пострадавших, впоследствии оказавшихся убитыми телами, отделались испугом, перешедшим в истерическое состояние нервной системы жриц легкого телесного поведения… разбита витрина бара, что незавидно напоминает гангстерские разборки в Чикаго начала века…»

Затем я перешел к образцам иных газетных стилей… «…общественность передовой отечественности надеется, что должны же наконец грянуть неотложные меры для нанесения общих и достаточно точечных, потому как легальных ударов по существенно увеличившемуся бандитизму заказных убийств как бы на душу населения в стране…» «поэтому, исходя из сложившейся конкретики данного истмомента, весь нравственный облик нашей конкуренции должен иметь человеческое лицо, непреклонно поднятое до высшего уровня мировых стандартов…»

Ошеломленный всеми – имевшими отношение только ко мне – смыслами гибели доброго к племянничку дядюшки и двойного убийства бизнесменов, от которых свалил, я начисто вырубился… во сне пугал меня смутный образ странноватой личной вины перед людьми, заваленными неизвестными киллерами… проснувшись, подумал: не приснились ли мне эти дела?.. снова зашел в Интернет… злоебитская сила – там все то же самое… Америка, думаю, Европа, Азия, Африка – хрен с ними и с остальными частями глобуса, но вот родной город, столица обхезавшейся утопии – это же ужас что там происходит… потянуло схватить свою «Тошибу» за провод, раскрутить вокруг себя и захерачить об стену, чтоб выбраться из всей этой паутины… задумываться же обо всем таком – что гадать на канализационной жиже о будущем страны и миллионов людей.

Странная, малопонятная вещь: несмотря на нелепости и жутковатости много чего там происходившего, почувствовал я вдруг непревозмогаемое, далекое от пылко гражданского, желание свалить обратно, в любезное свое, как говорится, отечество… ко всему прочему, снова испытал тоску и по близким мне людям, и по милому Опсу – снова аж десны свело болью сладостной, словно бы слопал я, как в детстве, недозрелое, но дивно свежее антоновское яблочко, которое все котится, котится, а в рот попадет – не воротится… так баушка пела, а я, подонок, перед свалом даже на могилку ее сходить не удосужился.

Противен был я сам себе, но представил, как Опс просит грустным взглядом разрешение забраться на койку… как кладет обе лапы мне на грудь и явно что-то выкладывает выразительно клокочущим в горле голосом, похожим не на рычание, а на бессловесную собачью речь, которой просто не может не быть у некоторых башковитых псов… да, да, явно что-то рассказывает о своих делах-заботах, о суке соседской, ему не давшей и пребольно за ухо кусанувшей… возможно, делает бытовые замечания или благодарит за только что обглоданную кость с мяском, с хрящиками… невозможно грустным взглядом упрекает за то, что никогда не даю ничего сладкого, никаких поджаристых куриных кожиц, никакой картошки… вот приглаживаю невесомо мягкий, натурально блондинистый вихор на его затылке… нежно треплю уши, напоминающие волнистые потоки рыжих локонов на автопортрете Дюрера… от ласки медленно закрывают веки глазки, осоловевшие, помутневшие, ничего уже не желающие видеть… они погружаются в теплые волны всегда для меня непроницаемо темного, столь блаженного для собаки сна, страстно мною желаемого самому себе, садистически изводимому бессонницей… вдруг Опс переворачивается пузом вверх, переламываются в бабках передние лапы, морда – набок, брыли свесились так смешно, что тянет рассмеяться…