Собрание сочинений в трех томах (Том 2, Повести)

- Вам все не мешало бы! Возьмите да посадите - у нас саженцы есть.

Тут Манжин тихонько толкнул Костю под локоть.

- Кто это?

По склону, между бесчисленными кустами чуть зеленеющей смородины, шел невысокий широкоплечий человек. Он шел не торопясь, приглядываясь к кустам. Около некоторых кустов останавливался, легонько трогая пушистые ветки.

Нина, заметив устремленные на склон взгляды ребят, обернулась тоже и сразу вся как-то подобралась, серые глаза ее блеснули.

- Это он!

Костя перевел дух. Это он, это сам Михаил Афанасьевич Лисавенко идет по своему большому саду!

Михаил Афанасьевич увидел ребят и неторопливо направился к ним. Ребята слегка оробели, Манжин незаметно попятился за спину товарища.

- Гости? - спросил Лисавенко. - Юннаты?

- Юннаты за саженцами приехали, - ответила Нина. - Я им сад показывала.

Костя встретил взгляд Михаила Афанасьевича - молодые, задорные и чуть-чуть лукавые глаза улыбались ему сквозь большие очки. Косте сразу стало весело от этого взгляда. Он поспешно сдернул со своей головы кепку и, краснея, сказал:

- Здравствуйте, Михаил Афанасьевич!

- Здравствуйте, Михаил Афанасьевич! - повторил Манжин из-за Костиного плеча и тоже снял шапку.

- Здравствуйте, - ответил Михаил Афанасьевич. - За саженцами приехали? Что сажать будете?

Манжин подтолкнул сзади Костю: отвечай ты! А Костя, ободренный ласковым голосом и деловым тоном Михаила Афанасьевича, уже без всякой робости ответил:

- Яблони хотим посадить. И вишни надо бы. И вот еще, говорят, "виктория" хорошо приживается.

- А где сажать будете?

- На Катуни. Недалеко от Манжерока.

- Хорошо. Надо сорта вам подобрать. Одни приехали?

- Нет. Директор наш здесь. Он с Григорием Ивановичем пошел. За саженцами.

- Нина, - обратился Михаил Афанасьевич к девушке, - скажите там, чтобы им получше деревца подобрали, посильнее. Юннаты ведь!

Нина кивнула головой:

- Хорошо.

- А вам, юннаты, желаю успеха, - сказал Лисавенко, улыбаясь глазами сквозь очки. - Выращивайте сад. Осенью я к вам приеду, погляжу, как у вас дело идет, как сад растет.

- Правда приедете? - спросил Костя.

- Правда. Обязательно приеду.

Михаил Афанасьевич простился с ребятами и пошел дальше по склону. Костя и Манжин глядели ему вслед, пока нежная зелень кустов и деревьев не заслонила его.

- Ну, вы что окаменели? - засмеялась Нина. - Пойдемте саженцы выбирать!

- Да-а... - протянул Манжин, надевая шапку. - Са-авсем простой человек! Са-авсем хороший!

- Не приедет он к нам, - вздохнул Костя. - Если ко всем ездить...

- Вот увидите - приедет! - возразила Нина. - Он юннатов любит. Кому-кому, а уж юннатам всегда самое лучшее даст. И приедет! Он и в Аносинскую школу ездил, и в Чергу. В Черге даже сам яблоньку посадил, "янтарку"!.. Вот увидите - приедет!

- Манжин, - попросил Костя, - ты иди туда, на пункт, а я еще немножко похожу по саду. Мне хочется, однако, на эти яблони поближе посмотреть. А ты мне тогда покричишь... Ладно?

- Ладно, - согласился Манжин.

Нина и Манжин ушли, а Костя вернулся на тот склон, где длинными и стройными рядами стояли яблони. Птицы пели свои весенние песни. Откуда-то издалека доносились голоса рабочих, девичий смех... Но Косте казалось, что он совсем один в этом светлом, полном солнца и радости саду. Он бродил среди яблонь, еще совсем голых, влажных, с набухающими почками цветов.

"А что здесь будет, однако, когда они зацветут? - подумал он. - Эх, посмотреть бы!"

Вдруг в тихой, защищенной со всех сторон ложбинке, на самом горячем, солнечном припеке, он увидел чудо - раскидистое деревце, все белое, все розовое, благоухающее... Затаив дыхание Костя подошел к нему. Свежие, чистые цветы словно открывались ему навстречу, и среди них, нежно подсвечивая их белизну, топорщились еще не раскрывшиеся розовые бутоны. Деревце стояло торжественное и совсем неподвижное - ни одна веточка его не покачивалась, не дрожала, словно оно боялось уронить хоть один свой снежно-розовый лепесток.

"Вот если бы Чечек увидела!.. - подумал Костя. - Ну и заплясала бы!"

Он долго стоял перед яблоней, глядел на нее, вдыхал ее прохладный аромат...

"У нас тоже будут цвести, - решил он. - Может, не нынче, может, не завтра, но яблони у нас цвести будут!"

Мгновенно волшебное видение примерещилось ему: молчаливые зеленые конусы Алтайских гор и среди них бело-розовые сады, уходящие все дальше и дальше, все выше и выше в глубину высокогорных долин...

И, словно клятву, он повторил сам себе:

- Да. Будут!

Издали долетел голос Манжина. Надо возвращаться!..

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА ПЕРЕПРАВЕ

Ночью расшумелась Катунь. Где-то в верховьях прошли сильные дожди, и Катунь разбушевалась.

Утром к переправе раньше всех прибежали Чечек и Мая Вилисова: не едут ли из Горно-Алтайска? Не стоит ли машина на том берегу?

- Чечек... Чечек... - вдруг растерянно сказала Мая, - посмотри-ка, а где же плот?

Чечек живо обернулась:

- Ой! А плота нет!..

Плота не было. Только канат черной полоской висел над кипящей зеленовато-белой водой, и обрывок другого каната, на котором ходил плот, беспомощно качался над волнами.

Из-под горы показался старый плотовщик, алтаец Василий. Чечек бросилась ему навстречу.