Собрание сочинений. Врата времени

– Я сошлюсь на дело «Денджерфилд против „Аустро продактс“», Калифорния, 1963 год. Закон гласит, что сомнения истолковываются в пользу обвиняемого. Мои объяснения просты – вычислитель Педерсона, регистрировавший облигации, мог ошибиться. А если так, то облигации не существовали и мой подзащитный невиновен.

– Продолжайте, – прорычал судья, сожалея только что он не Джеффрис и не может немедленно отправить всю эту компанию на виселицу. Юриспруденция должна опираться на истину, а не выглядеть игрой в трехмерные шахматы. Но проклятая цивилизация все запутала и в экономике, и в праве. Было уже очевидным, что Вэннинг выиграет дело.

И он выиграл. Суд был вынужден признать правоту защиты. Последним отчаянным усилием Хаттон потребовал применения скопа, но его протест был отклонен, Вэннинг подмигнул своему оппоненту и закрыл портфель.

Дело было сделано.

Вэннинг вернулся к себе в офис. В половине пятого начались неприятности. Едва секретарша успела доложить о приходе мистера Маккилсона, как, оттолкнув ее, в кабинет ворвался худой темноволосый мужчина с огромным замшевым саквояжем.

– Вэннинг! Нам надо поговорить.

Глаза адвоката вспыхнули. Кивком головы выслав секретаршу и дождавшись, пока за ней закроется дверь, он произнес со сдерживаемым бешенством:

– Какой черт тебя сюда принес? Я же велел тебе держаться от меня подальше. Что в саквояже?

– Облигации, – голос Маккилсона дрожал. – Все вышло как-то не так…

– Кретин! Идиот! Притащить сюда облигации…

Вэннинг метнулся к двери и старательно запер ее на ключ.

– Стоит Хаттону заполучить эти бумаги, как ты мигом окажешься за решеткой, а меня лишат адвокатского диплома. Убери их отсюда.

– Послушай… Я понес облигации в Финансовое объединение, как ты мне и сказал, но… там меня поджидал полицейский. Я чуть не влип. Если бы он схватил меня.

Вэннинг удрученно вздохнул:

– Ты же должен был два месяца держать их в камере хранения в подземке!

Маккилсон вытащил из кармана газету.

– Правительство приостанавливает все операции по акциям и облигациям компаний, связанных с рудными разработками. Через неделю все это вступит в силу. Я не мог ждать – деньги будут заморожены черт знает на какой срок!..

– Покажи-ка мне эту газету! – Вэннинг просмотрел листок и негромко выругался. – Где ты ее взял?

– Купил у мальчишки возле ворот тюрьмы. Хотел проверить биржевые котировки.

– Ага. Понимаю. А тебе не пришло в голову, что газетка может быть фальшивой?

– Фальшивой?! – У Маккилсона отвисла челюсть.

– Вот именно. Хаттон предвидел, чем кончится процесс, и заготовил этот листок заранее. А ты попался. Вывел полицию прямо на улики и поставил меня в идиотское положение.

– Н-но…

Вэннинг скривился:

– А как ты думаешь, почему ты увидел того полицейского в Финансовом объединении? Они могли взять тебя в любой момент, но им захотелось загнать тебя ко мне в офис, чтобы поймать нас обоих на один крючок. Тебя – в тюрьму, меня – вон из адвокатов. О, черт!

Маккилсон кусал губы:

– Может, мне выйти через черный ход?

– Через полицейский кордон, который тебя уже поджидает? Силы небесные! Не будь идиотом!

– А ты не спрячешь облигации?

– Куда? Они обшарят контору рентгеном. Нет, я… – Вэннинг запнулся. – Спрятать, ты говоришь… Спрятать… – Он повернулся к селектору: –Мисс Хартон? У меня совещание. Ни с кем меня не соединяйте. А если вам предъявят ордер на обыск, требуйте подтверждения от Главного полицейского управления. Ясно? О’кей!

На лице Маккилсона изобразилась надежда:

– Все в порядке?..

– Заткнись! – рявкнул Вэннинг. – Жди меня здесь. Я сейчас.

Он исчез в боковой двери и через минуту вернулся, согнувшись под металлическим ящиком.

– Помоги мне… Ух… Сюда. В этот угол. А теперь убирайся к черту.

– Но…

– И побыстрее, – добавил Вэннинг. – Я знаю что делаю. Только помалкивай. Тебя, конечно, арестуют, но без улик долго не продержат. Увидимся, когда выпустят.

Без лишних церемоний он подвел обалдевшего Маккилсона к двери и выставил его вон. Потом вернулся к шкафчику и заглянул туда.

Пусто. Абсолютно пусто.

Замшевый саквояж…

Поднатужась, Вэннинг всунул его внутрь. Это оказалось непросто – саквояж был больше шкафчика. Вэннинг успокоился только когда увидел, что саквояж съеживается, меняя цвет и форму, пока в конце концов не стал напоминать миниатюрное продолговатое яйцо цвета медной центовой монеты.

– Ну-ну, – пробормотал Вэннинг.

Он пригляделся. Внутри шкафчика что-то шевелилось. Несуразное крохотное создание дюймов четырех в высоту. Это было потрясающее нечто, сплошь состоящее из углов и граней, ярко-зелёное и явно живое.

В дверь постучали.

Существо засуетилось вокруг медного яйца. Оно как муравей пыталось поднять его и оттащить в сторону. Вконец ошалевший Вэннинг запустил руку в ящик. Порождение четвертого измерения хотело было увильнуть, но ему не хватило расторопности. Вэннинг пошарил рукой и почувствовал, как что-то извивается у него на ладони. Он сжал кулак.

Шевеление прекратилось. Он отбросил мертвое созданьице и быстро отдернул руку.

Дверь трещала под ударами. Вэннинг закрыл шкафчик и обернулся:

– Минуточку.

– Ломайте, – скомандовал кто-то.