Собрание стихотворений

Я ж не зря поэтом прозван,
как мальчишка Гекльберри,
никогда не ставший взрослым.

Дар, что был нежцан, непрошен,

у меня в крови сиял он.
Как родился, так и прожил —
дураком-провинциалом.

Не командовать, не драться,

не учить, помилуй Боже, —
водку дул заради братства,
книгам радовался больше.

Детство в людях не хранится,

обстоятельства сильней нас, —
кто подался в заграницы,
кто в работу, кто в семейность.

Я ж гонялся не за этим,

я и жил, как будто не был,
одержим и незаметен,
между родиной и небом.

Убежденный, что в отчизне

все напасти от нее же,
я, наверно, в этой жизни
лишь на смерть души не ёжил.

Кем-то проклят, всеми руган,

скрючен, согнут и потаскан,
доживаю с кротким другом
в одиночестве бунтарском.

Сотня строчек обветшалых —

разве дело, разве радость?
Бог назначил, я вещал их, —
дальше сами разбирайтесь.

Не о том, что за стеною,

я писал, от горя горбясь,
и горел передо мною
обреченный Лилин образ…

Бас, избравших мерой сумрак,

вас, обретших душу в деле,
я люблю вас, неразумных,
но не так как вы хотели.

В чинном шелесте читален

или так, для разговорца,
глухо имя Чичибабин,
нет такого стихотворца.

Поменяться сердцем не с кем,

приотверзлась преисподня, —
все вы с Блоком, с Достоевским, —
я уйду от вас сегодня.

А когда настанет завтра,

прозвенит ли мое слово
в светлом царстве Александра
Пушкина и Льва Толстого?

1986

                АЛЕКСАНДРУ ВОЛОДИНУ

^{223}         Поздравление с Новым, 1987 годом

Я невызревший плод на урочное блюдо кладу,

я еще не пришел, и явиться меня не зовите, —
Александр Моисеевич, здравствуйте в Новом году,
и да будет он годом хороших вестей и событий.

Я не знаю, как где, а в российской беде в кой-то век

захотели сойтись государственность и человечность.
Александр Моисеевич, добрый вы мой человек,
может, счастье-то все, чтобы в жизни почувствовать Вечность.

Как не верить в нее, когда сквозь тошноту бормотух

вечер, снег, Петербург ставят пьесу дворцов и каналов.
Александр Моисеевич, мудрый вы мой драматург,
неразгаданный брат неудачников и коммунаров.

Я еще не пришел, эти строки еще не сбылись,

 как заря за окном, несвершенна, робка, новогодня…
Александр Моисеевич, я — Чичибабин Борис, —
я люблю Вас давно, еще больше люблю Вас сегодня.

1986